— Мне вы не безразличны. — Он подавлял в себе желание напомнить Тушке о похоронах Северина, о том, как он, Питер, за короткое время постарался сделать нечто очень важное. — Если вы... если любой из вас обратится ко мне, я буду в вашем распоряжении.
— Конечно будешь. — Пилот поежился.
Он снова откинулся в кресле и, заметив приближающуюся Грейнджер, небрежно салютовал ей.
— Карета подана, — объявила Грейнджер.
Вместо того чтобы выйти наружу прямо из кафетерия и обойти здание кругом до стоянки, Грейнджер провела Питера через лабиринт внутренних коридоров, оттягивая время, когда им придется выбираться на спертый, душный воздух. Путь их пролегал мимо аптеки — вотчины Грейнджер. Двери аптеки были закрыты, и Питер прошел бы мимо и не заметил бы ее, если бы не ярко-зеленый пластиковый крест, украшавший в общем невзрачную дверь. Он притормозил, чтобы приглядеться, и Грейнджер задержалась тоже.
— Змей Эпидаврский, — пробормотал он, удивленный тем, что кто бы ни сделал этот крест, он не поленился украсить его серебряной металлической каймой и древним символом — змеей, обвивающей чашу.
— Что?
— Он символизирует мудрость. Бессмертие. Исцеление.
— И аптеку, — прибавила она.
Ему было интересно, заперта ли эта дверь.
— А что, если кто-то хватится вас, пока вы будете в отъезде?
— Вряд ли, — усомнилась она.
— СШИК не перегружает вас?
— У меня много работы, помимо лекарств. Я анализирую еду, чтобы мы тут друг друга не отравили. Провожу исследования. Я делаю свое дело.
Он не собирался заставлять ее оправдываться, ему просто было любопытно, заперта ли дверь. В свое время он ограбил довольно много аптек и никак не мог поверить, что лакомое аптечное хранилище не станет искушением хотя бы для одного человека здесь.
— Она заперта?
— Конечно заперта.
— Единственная запертая дверь во всем здании?
Грейнджер обожгла его подозрительным взглядом, будто проникшим прямо ему в сознание, будто она подслушала его виноватые воспоминания о том, как он залез в квартиру Курцберга. И что на него тогда нашло?
— Не то чтобы я боялась, что кто-нибудь может что-то украсть, — сказала она. — Это просто... такая процедура. Ну что, пойдемте?
Они прошли до конца коридора, где Грейнджер сделала глубокий вдох и отворила наружную дверь. Прохладный, нейтральный внутренний воздух позади них тут же всосала внешняя атмосфера, приклеившаяся к их телам, едва они вышли на улицу. Затем поток газообразной влаги окутал их, как всегда с непривычки вызвав легкий шок.
— Я подслушала, как вы сказали Тушке, что любите его, — сказала Грейнджер, когда они подошли к автомобилю.
— Это он подтрунивал надо мной, — объяснил Питер, — ну и я... э-э... ответил ему тем же.
Потоки воздуха ерошили ему волосы, скользнули под одежду, затуманили взор. Он отвлекся и чуть не налетел на Грейнджер, направившись следом за ней к водительскому сиденью, и только потом вспомнил, что нужно садиться на место пассажира.
— Но на более глубоком уровне, — сказал он, пятясь, — да, это правда. Как христианин, я стараюсь любить всех.
Они заняли свои места впереди и захлопнули дверцы, за-герметизировавшись в кондиционированной кабине. За короткое время, проведенное на открытом воздухе, они успели промокнуть насквозь, и теперь оба одновременно задрожали, стуча зубами, и это совпадение заставило их улыбнуться.
— Тушка не очень-то приятный тип, как его полюбишь? — заметила Грейнджер.
— Он добродушный.
— Правда? — поинтересовалась она едко. — Я думаю, с парнями он веселее. — Она промокнула лицо кончиком косынки и причесалась, глядя в зеркало. — Все эти разговоры о сексе... Вы бы его послушали. Как в мужской раздевалке. Столько похвальбы.
— А вам хотелось бы, чтобы это была не просто похвальба?
— Да боже упаси! — фыркнула она. — Я могу понять, почему жена его бросила.
— А вдруг это он ее бросил? — сказал Питер, недоумевая, зачем она втравила его в этот разговор и почему они до сих пор не трогаются с места. — Или это могло быть обоюдное решение?
— Конец брака никогда не бывает обоюдным решением, — сказала она.
Он кивнул, словно доверяясь ее большей мудрости на этот счет. Однако она, похоже, не собиралась включать мотор.
— А есть здесь супружеские пары? — спросил он.
Она покачала головой:
— Нет. У нас здесь куча работы, мы все должны справляться.
— Я лучше справляюсь вместе со своей женой — мы всегда работали вместе. Жалко, что ее здесь нет.
— А вы думаете, ей бы здесь понравилось?
Он чуть не сказал: «Какая разница, ведь она была бы со мной», но потом понял, до чего высокомерно это прозвучало бы.
— Я надеюсь, что да.
— А я думаю, она была бы здесь не очень счастлива, — сказала Грейнджер. — Настоящей женщине здесь не место.
«Вы — настоящая женщина», — хотелось ему сказать, но профессиональное чутье предостерегло его от таких слов.
— Ну, здесь работает много женщин, — сказал он, — и мне они кажутся вполне настоящими.
— Неужели? Может быть, вам стоит приглядеться к ним поближе.
Он пригляделся к ней поближе. На виске у нее выскочил прыщик, на нежной глади кожи, как раз над правой бровью. Прыщик выглядел воспаленным. Питер подумал, что, наверное, у нее скоро менструация. У Би начинались вспышки акне в определенные дни месяца, тогда она заводила чудные речи, полные нелогичных выводов, раздражения на коллег и мыслей о сексе.
— Когда я только начала здесь работать, — продолжила Грейнджер, — я даже не замечала, что никто ни с кем не связан никакими узами. Я думала, что всё, наверное, происходит незаметно для меня. Эта болтовня Би-Джи и Тушки... А потом время шло, шли годы, и знаете что? — ничего не происходило! Никто не держался за руки. Никто не целовался. Никто не ускользал на часок с работы и не возвращался с растрепанной прической и юбкой, заправленной в трусы.
— А вы хотели бы, чтобы так было?
Благочестивое умалчивание оазианцев сделало его менее впечатлительным, чем обычно, когда дело касалось человеческого безрассудства.
Она выдохнула рассерженно:
— Я только хотела бы хоть иногда видеть какие-то признаки жизни!
Он вовремя сдержался и не сказал ей, что она слишком сурова. Он сказал только:
— Чтобы быть живым, человеку не обязательно быть сексуально активным.
Она искоса глянула на него:
— Эй, а вы не... э-э... Забыла слово... когда священники принимают этот, как его, обет?..