Впервые Эсменет, к ужасу своему, осознала, как легко может ускользнуть власть, как один правитель без труда может быть заменен другим, если не трогать остальной системы. Когда все считают за честь поцеловать тебе колено, как легко считать себя основным двигателем, а не пост, занимаемый тобой. И, переводя взгляд с одного лица на другое – старые, молодые, с оспинами и гладкие, – она поняла, что может в любой момент откинуть покрывало, что не было никакой необходимости скрывать свою внешность, так как она, Эсменет, бывшая шлюха из Самни, которая прожила безумно бурную и сложную жизнь, для них просто не существовала.
Разве важно, кто скрывается за ширмами паланкина, пока носильщиков вовремя кормят?
Такие безнадежные мысли угнетали, поэтому она постаралась отбросить их поскорее.
Толпы росли, увеличивалось и беспокойство. Чем ближе ко дворцу, тем труднее стало продвигаться вперед. Большинство стремилось убраться подальше от того, что происходило у них за спиной. Но часть людей – любопытные и те, у кого, как и у Эсменет, в окрестностях дворца были близкие, – пробивались на восток.
Дважды Имхаилас останавливал попадавшихся им в потоке людей колумнариев и спрашивал, что происходит, но те не могли ничего толком ответить.
Никто ничего не знал.
Но по мере их продвижения, когда они то бежали, то уворачивались, то отпихивали встречных, надежда на благоприятный исход укреплялась в ее душе. Она думала о многочисленной Пилларийской и Эотийской гвардии, о том, какими умелыми и верными ей они казались. Годами она жила под их охраной не задумываясь, ожидала от них обеспечения ее безопасности, но не ценила по-настоящему до сегодняшнего дня. Их специально отбирали со всего Среднего Севера за умение владеть оружием и верность императору. Большую часть своей жизни они готовились как раз к такому повороту событий. Собственно, напомнила она себе, они и жили ради именно подобного события.
Они будут защищать Императорский квартал, защищать дворец. Сохранят ее детей в безопасности!
Задыхаясь, она представила, как они выстраиваются по периметру стен, возле ворот, сверкая карминово-золотыми регалиями. Увидела на самой высокой точке старого Вем-Митрити, который, гневно расправив согбенные плечи в презрении к заговорщикам, осыпал их разрушительными заклинаниями. Представила, как старый верный Нгарау вперевалку выходит, как морж, подавляет панику и выкрикивает команды. А ее мальчик – чудесный сынок! – испугается, но он слишком юн, чтобы не воспринять это как увлекательную игру.
Да! Боги не станут взваливать на нее еще одно несчастье. Она уплатила им кровавую дань!
Мир вновь соберется по-прежнему…
Но дым вздымался все выше и выше; чем ближе подбирались они ко дворцу по улицам, заполненным кричащими людьми, приходилось запрокидывать голову, чтобы хоть что-то разглядеть. Лица бегущих становились все более замкнутыми. А крики с крыш, переполненных людьми, и улиц нарастали.
– Дворец горит! – вопила старуха совсем рядом с ними. – Императрица-шлюха мертва! Мертва!
И тут, когда все надежды рухнули, Эсменет вспомнила: Боги преследовали ее и ее детей.
Добрая Удача отвернулась от них.
Наконец они вырвались с узких улочек на простор улицы Процессий.
Если бы не крепкая рука Имхаиласа, ее бы затолкали и не дали убедиться в катастрофическом повороте событий своими глазами. Ругаясь и отталкивая встречных, он волок ее за собой, ухватив за оба запястья, а она, словно кукла, шагала за ним. И вдруг они, тяжело дыша, оказались в самых первых рядах толпы.
Отряд спешившихся Рыцарей шрайи охранял мосты через Крысиный канал, равным образом для усмирения толпы и для отражения любых попыток отбить Императорский квартал. Стены укреплений были пусты. Она заметила отдельные очаги сопротивления на Андиаминских Высотах там и сям: далекие фигурки сражались, солнце отблескивало от мечей. Дым струился лентами с Аллозиумского форума. Еще три дымных столба поднимались откуда-то сзади, из-за дворца.
Не стоило спрашивать Имхаиласа. Битва проиграна. Новую Империю свергли за один вечер.
Все было спланировано. Столь результативную атаку требовалось тщательно подготовить…
И требовалось время.
Императрица Трехморья стояла, затаив дыхание и рассеянно придерживая вуаль, а перед ее глазами исчезало все, что она знала за последние двадцать лет. Смотрела, как у нее забирали власть. Как разрушали ее дом. Захватывали ее детей. Переворачивали весь ее мир.
Дура…
Ее словно обдало холодным дуновением из склепа.
Какая же она дура!
Затеяла тягаться с Анасуримбором Майтанетом. Скрестить мечи с дунианином – а ведь никто лучше нее не сознавал безрассудность такого поступка.
Она повернулась к Имхаиласу, который был ошеломлен увиденным не меньше ее.
– Мы… – начала она и замолкла, не в силах говорить. – Нам надо вернуться…
Он непонимающе заглянул ей в глаза.
– Нам надо вернуться! – сдавленно крикнула она. – Я… я кинусь к его ногам! Буду молить о пощаде! Седжу! Седжу! Я должна сделать хоть что-то!
Имхаилас осторожно глянул на тех, кто стоял к ним вплотную.
– Да, Ваше Величество, – заговорил он, тщательно подбирая слова и стараясь говорить тише гомона толпы. – Вам необходимо что-то предпринять. Это измена. Святотатство! Но если вы сдадитесь на милость ему – вас казнят. Ведь вы понимаете – он не может позволить вам свидетельствовать!
Его лицо расплылось у Эсменет перед глазами. Она отерла слезы. Когда она стала такой плаксой?
Похоже, когда стала делить ложе с Келлхусом. С тех пор как бросила Акку…
– Тем больше резона тебе оставить меня, Имхаилас. Беги… пока можешь.
На хмуром лице промелькнула улыбка.
– Недостойно навлекать на себя проклятия, Священная императрица.
Очередная цитата… Она засмеялась сквозь слезы.
– Я не прошу, Имхаилас. Я приказываю… Спасайся!
Но он только покачал головой:
– Не могу на это пойти.
Экзальт-капитан всегда казался ей хлыщеватым, породистым военным. Было неясно, что такого усмотрел в нем Келлхус, который так стремительно и высоко его вознес. В качестве придворного он был до смешного кротким, постоянно кланялся и торопился выполнить любое ее желание. Но теперь… Теперь можно было видеть, каков Имхаилас на самом деле…
Воин. Стойкость составляла основу его характера. Поражение вовсе не огорчало его, а лишь горячило кровь.
– Ты, Имхаилас, не знаешь… не знаешь Майтанета… так, как я.
– Мне известно, что он хитер и изворотлив. Знаю, что он развращает Священный синод, порученный ему вашим супругом. И, кроме того, знаю, что вы уже предприняли то, что должны были предпринять.
– Я… я… – Снова не договорив, она вытерла нос и покосилась на него. – Что ты хочешь сказать?