Кажется, только теперь Хафан Рьед на самом деле припомнил перепалку своих приближенных, и его дыхание стало как у науськанного шейтара:
– Действительно, я тогда тебя до конца не дослушал… Но что это дает главнокомандующему лично?
– Как что?
– Неужели ты и его подозреваешь в предательстве?
– Ни в коем случае! Тут у него совсем другие интересы. Во-первых, из-за разгильдяйства подчиненных ему всегда есть на кого свалить собственные промахи. А во-вторых, он прекрасно заметил твою увлеченность только делами, достойными истинного правителя. Поэтому понял, что никогда не будешь заниматься переборкой грязного белья. А это, в свою очередь, позволит ему вечно оставаться на своем посту. Ведь реши ты хоть единожды взвалить на себя еще одно дело, как он сразу окажется на пенсии. Для тебя хоть командование войсками всего мира – не труд, а ему и своих обязанностей не вытянуть.
Главнокомандующий считался одной из опор, которые помогли дорваться Хафану Рьеду до власти. Но вовремя зароненные семена недоверия и тщеславия обязательно дадут всходы. Если вообще не упали в благодатную и давно унавоженную почву. Правда, правитель не совсем потерял сообразительность:
– Однако если верить твоим словам, то мне и первый советник не нужен. Сам небось справлюсь…
– Ох! Хафан! – неожиданно Ваен сполз с дивана на колени и с горящим взором, словно не веря своему счастью, обратился к другу своей юности: – Спасибо тебе! Значит, я могу вернуться в наш родной стан? Если бы ты знал, как мне трудно в этом Куринаголе. Да еще когда тебя нет рядом.
Такого Великий Кзыр не ожидал. Он в растерянности вскочил с дивана и нервно забегал по каюте, пытаясь за яростными восклицаниями спрятать свое раскаяние в неверных словах:
– А ты думаешь, я могу?! А ты думаешь, мне легко в этом серпентарии тупых завистников и льстивых предателей! Да мне в тысячу раз тяжелей, чем тебе! Я весь на виду! И мне некем прикрыться! Выше меня – никого! Но! Я ведь не плачу и не спешу сбежать в родной стан при первой же неудаче. На меня судьба возложила великую ответственность, и я теперь просто обязан нести этот тяжкий груз до самой смерти. Потому что уже давно нити судеб любого ордынца связаны с моим предначертанием. Я не вправе подвести их чаяния и надежды. Мой долг – выполнить данные великому народу обещания. И я их выполню! А ты!..
Первый советник испуганно пялился на своего замершего перед ним друга детства и юности и совершенно искренне недоумевал:
– А что я? Меня никто не слушает, я ни с чем не справляюсь…
– Вот тут не надо мне врать! – Правитель положил ладонь на плечо своего первого придворного и твердо отчеканил каждое слово: – Ты Справляешься Лучше Всех! И больше мне не плачься. А тех, кто тебя не слушает…
Он опять сорвался с места, широкими шагами пересекая громадную каюту:
– …с теми я разберусь особо, так сказать, собственными руками. А эта… как ее?., ротация кадров скоро вылезет кому-то боком.
Все. Теперь вместо заслуженного нагоняя за разгильдяйство, миллионные потери и провороненного коменданта Бурагоса Ваен Герк практически обеспечил себе еще более крепкое положение. Он уже несколько последних дней старался всеми силами проталкивать на ключевые посты в армии только людей, полностью ему преданных или на которых у него имелся самый страшный компромат. А если еще и старый ветеран, всюду отстаивающий своих людей и свои порядки, уйдет в небытие, то практически в столичном военном округе в нужный момент Ваена поддержит вся армия. А на флоте и так, после последних неудач, все прежние командиры оказались смещены и постепенно заменены новым составом. Самой страшной пока силой остается верховная ставка правителя: слишком уж в ней много собралось всякого отребья, прихлебателей и беспринципных смутьянов. Но ведь и в случае опасности все они моментально покинут своего предводителя, когда ему станет припекать пятки политическая действительность в государстве.
Великий Кзыр тем временем продолжал ходить из угла в угол и разглагольствовать о высокой ответственности при такой необъятной власти, поучая и критикуя своего товарища, словно тому так и осталось лет пятнадцать:
– …Будь добр ко всем, не забывай о нуждах простого народа. Хотя это не значит, что тебе следует жить в скромности и аскетизме, как ты пару раз пытался сделать. Ты – мой наипервейший представитель, ты мой рупор справедливости и стяг нашего процветания. Ты должен подавать пример во всем моим подданным. Примерный семьянин, прекрасный и заботливый отец, самый лучший муж…
Подобной фразы Ваен ждал с затаенным дыханием, поэтому успел вставить с непередаваемой горечью:
– Нуда, особенно муж…
– Ха! Так кто тебе мешает жениться?
– Не «кто», а «что», – уточнил первый советник. – Из-за взваленных на меня дел мне даже взвыть некогда. Только и мотаюсь как угорелый, не могу выспаться. А ты говоришь «жениться».
– О! Ну уж такая проблема, как выбор простой и покорной жены, – сущая безделица.
– Ага! Это для тебя безделица! Потому что тебе со всего мира наложниц везут. А меня наверняка считают уже импотентом. Никто подарить не удосужился.
После такой жалобы Хафан опять рассмеялся, хихикая, напомнил:
– Ну мне тоже не слишком-то дарят.
– Как же? А совсем недавно девицу похищенную приволокли?
– А… Нашел о ком вспомнить, не молода уже…
– Это тебе – старуха, а как на меня, мужика в летах, которому и коптить-то недолго осталось, такая бы как раз пригодилась.
– А что, так хороша?
Задав этот невинный вопрос, Фаррати продолжал улыбаться, как и прежде, но вот его первый советник чуть весь не покрылся холодным потом. Теперь все зависело от его уникального умения скрывать свои истинные чувства даже перед сильнейшими шаманами и таланта вести разговор в правильном русле:
– Да вообще-то ничего себе, только хрипит сильно, горло ей при похищении сильно повредили. Врач сказал – навсегда. А с другой стороны, зачем жене голос? Только истерики закатывать? Пусть себе пыхтит потихоньку…
Наличие у женщин в голосе хрипоты отвергалось Хафаном на подсознательном уровне, и такая женщина сразу У него попадала в разряд ущербных. Он, конечно, никогда и никому об этом не распространялся, порой и охрипших использовал, а потом отталкивал от себя как можно дальше с тщательно скрываемым омерзением. Но для дальновидного Ваена Герка ни одна деталь не проходила бесследно, и сейчас он расчетливо воспользовался своими тайными знаниями. Как он и запланировал, Фаррати уже сформировал свои мысли в нужном направлении. Правда, и тут Великий Кзыр попытался выторговать для себя одно условие, при котором нити судьбы первого советника еще прочней стягивались в его руках:
– Ты знаешь, я бы тебе и подарил эту наложницу, да только с одним условием…
– Если честно, то я не особо горю желанием иметь именно ее.
– Да брось ты. Ножки и талия у нее даже в опухшем виде смотрелись пикантно.