Кто-то сказал, внутренне все поняв: «От ангелов отстреливается».
Сумасшедший в парке тоже бежал так, будто за ним гнались совсем не санитары; и теперь, лежа в шлюпке, плывущей к океану, чувствуя в себе безумие, я изнутри этого безумия увидел, как скитаются души, несущие и тяжесть грехов, и беспамятство рождения; как, спеленутые телом, бегут они от ангелов, которые одни могли бы спасти их, думая, что это явились за ними ангелы возмездия; спешат разорвать узы жизни, но, заточенные в крепость тел, обречены нести все не-случившееся, непонятое, неузнанное до конца и даже не знать, чем они мучимы; и я ощутил, что безумие отступает, жар его уходит, и крови Второго деда, которому почудился в птичьем вопле сумасшедших крик раздавленного на лесоповале резчика, — этой крови больше нет во мне.
…Меня подобрал рыбацкий сейнер; силой маятника меня протащило с Севера на Юг, через поезда, вокзалы, аэропорты, автобусы — на берег Атлантики, под бок Африки; я был обратным движением, возвратным ходом времени, меня сжало и выбросило; и теперь я стою на пределе Европы и начинаю путь назад — в слове.