– Чурилиха или Пономарка. Это как тебе будет удобнее. Кстати, в этой речке водятся окуни.
Ну конечно, мог бы и сам догадаться! Но я не столько смотрел на дорогу, сколько на Ирину, и иногда еще заглядывал в глубь себя. Все-таки мое расследование не давало мне покоя и возможности полностью расслабиться.
Нет, все. К черту! Мы на природе! У нас вылазка, рыбалка и пикник. И это единственное, о чем стоит сейчас думать…
Я начинаю раскладывать палатку. Ирина раскрывает свой рюкзачок и начинает что-то выкладывать из него. Она в джинсах, обтягивающих ее ноги так, что не нужно ничего домысливать, в футболке и кедах. Волосы собраны в конский хвостик, короткий и задорный, как у маленькой девочки. Вообще она до того ладненькая и миленькая, что надо либо стоя на коленях благодарить судьбу за то, что она находится рядом со мной, а не с кем-либо другим; либо умиляться, сдерживая рыдание и глядя на нее со слезой, катящейся из глаз; либо взреветь зверем и начать ее есть, откусывая кусочек за кусочком.
Пока я выбираю, к какому из вышеизложенных «либо» я больше всего склонен, краем глаза замечаю какое-то движение на противоположном берегу, что метрах в пятидесяти от нас. Ну вот, блин! Наша идиллия нарушена: на противоположном берегу останавливается черный джип с тонированными стеклами. Из него не торопясь выходят двое парней. Они то ли в плащах, то ли в длинных пиджаках едва не до колен, какие обычно носит Михаил Боярский. Кажется, такие пиджаки называются сюртуки и были весьма модны в позапрошлом веке. А зачем молодым парням плащи или сюртуки в такую жару?
Я продолжаю наблюдать и вижу, как один из парней рукой отодвигает полу сюртука/плаща. Под ней висит автомат. То же самое делает и второй парень. Твою мать! Я рывком кидаюсь на Ирину, хватаю ее и тащу в конец поляны. Она смотрит на меня дикими глазами, но не сопротивляется. Когда я кидаю ее на дно овражка и падаю сам, первые пули автоматных очередей с того берега речки уже срезают головки калужниц и впиваются в ствол кривой березки. Автоматные очереди очень звонкие. Стреляют с того берега, а кажется, будто метрах в пяти…
Наконец все смолкает. Я поднимаю голову и осматриваюсь: оказывается, я лежу верхней частью тела на Ирине, обхватив ее голову и закрывая ее лицо руками. А вот нижняя часть моего тела расположена перпендикулярно по отношению к продолговатому овражку в форме огурца. И мои пятки лежат в точности вровень с краем овражка. Так что их вполне могли зацепить пули, выпущенные из автоматов с того берега.
В моем мозгу невольно вспыхивают картинки, как пули впиваются в мои пятки и застревают в кости. Я машинально ежусь: картинки отнюдь не из приятных…
Начинает шевелиться Ирина. Она неотрывно смотрит мне в лицо. И молчит. Безмолвствую и я. Еще через минуту я полностью сползаю в овраг, слезаю с Ирины, ползу по пластунски (как в кино про войну) к концу овражка, где растут кусты, и выглядываю.
На том берегу никого нет: ни черного джипа, ни парней в сюртуках. Похоже, что они уехали.
Я разворачиваюсь, подползаю к Ирине, несколько мгновений смотрю на нее и ложусь рядом, перевернувшись на спину. Мы лежим рядом и смотрим в небо. Вернее, в его кусочки, не закрытые ветвями деревьев. Осознаю, что всего этого могло не быть.
Потом Ирина тихо спрашивает:
– Что это было?
– В нас стреляли из автоматов, – отвечаю я и добавляю: – Двое парней в сюртуках. Я их хорошо рассмотрел.
– В сюртуках? – переспрашивает Ирина.
– Ага, – отвечаю я.
– А сейчас они где? – спрашивает Ирина.
– Уехали, – говорю я.
Мы замолкаем. Где-то слышится шум автомобильного мотора.
– Может, поедем домой?
– Ага, – снова отвечаю я. – Пожалуй, что так будет лучше.
Я опять высовываю из овражка голову. Противоположный берег пустынен, но звук автомобильного мотора все ближе.
Я прячусь в овражке. Если это едут по нашу душу, то надо бежать сломя голову и не оглядываясь.
– Ты как? – шепотом спрашиваю я Ирину.
– Нормально, – отвечает она.
– Приготовься, – говорю я ей снова шепотом. – Сейчас, возможно, нам придется дать деру.
Я смотрю в сторону, откуда доносится шум машины. Через пару минут на полянку, откуда приехали и мы, въезжает полицейский «уазик» и становится рядом с Ирининым «Жуком». Из него выходит человек в форме майора. Только вот настоящий ли это майор? С ним сержант в точности с таким же короткоствольным, какие были у тех парней из черного джипа с тонированными стеклами. И еще есть водитель, который остается сидеть в машине.
Майор внимательно осматривает машину Ирины, смотрит на изрешеченную палатку. Похоже, что блюстители настоящие.
– Эй, – кричит майор. – Есть кто живой?
– Есть, – отвечаю я и поднимаюсь. За мной поднимается Ирина.
Мы выходим из овражка и осматриваемся.
– ОВД «Кузьминки», оперуполномоченный майор Калиниченко, – представляется майор. – Кто стрелял?
Мне не нравится, что полицейские так быстро приехали. Причем на этот берег, прямо к нам. А не на тот, где стоял черный джип. К тому же полицейских мы не вызывали…
– Как вы оперативно приехали, товарищ майор, – говорю я и смотрю в глаза майора, стараясь подметить перемены.
– Были неподалеку, услышали выстрелы, – неопределенно отвечает полицейский.
– А неподалеку – это за ближайшим углом? – интересуюсь я не без ехидной нотки в голосе.
– Так кто стрелял? – хмурится майор, не сочтя нужным отвечать на мой вопрос.
– Мы бы тоже хотели это знать, – отвечаю я, поглядывая на Ирину.
– Ваши документы, будьте добры, – строже произносит майор.
– А на ваши документы, товарищ майор, позвольте взглянуть? – в свою очередь, спрашиваю я.
– Пожалуйста, – примирительно произносит полицейский, представившийся майором Калиниченко, и сует мне под нос удостоверение сотрудника МВД России. Удостоверение не новое, карточка вклеена, как и положено, правый нижний угол захвачен печатью с гербом, срок действия не просрочен. Калиниченко Владлен Семенович…
– Вы удовлетворены? – спрашивает майор Калиниченко, захлопывая корочку и пряча ее в карман.
– Вполне, – отвечаю я.
Со мной всегда мое удостоверение сотрудника телекомпании. Я достаю его и протягиваю майору. Ирина достает из кармана джинсов портмоне с правами и документами на машину.
– Интересная получается штуковина, – говорю я громко, обращаясь к Ирине и наблюдая, как майор рассматривает наши документы. – На «уазике» написано пэпээс, а в нем оперативник, да еще со званием майор. Вполне возможно, что товарищ майор Калиниченко Владлен Семенович пребывает еще и в должности заместителя начальника полиции по оперативной работе. Какая, однако, нам высокая честь. Интересно, правда? – смотрю я уже на Ирину.