– В сюртуки, – ответил я. И пояснил: – это такие длинные пиджаки, похожие на пальто. Но не пальто.
– А-а, – протянул Александр Викторович, чуть улыбнулся и понимающе кивнул. Дескать, сразу-то я не понял, а чуть позже – понял. Еще до ваших, мол, объяснений…
– Я даже успел удивиться: что это они в такую жару, у речки, да в такой неподходящей одежде, – продолжил я. – Оказалось, одежда-то как раз самая подходящая. Для того чтобы не видно было автоматов… Потом они их достали, и в это время мы нырнули в овражек. А если бы чуть замешкались, – я натурально вздохнул, и по спине у меня пробежали шустрой стайкой холодные мурашки. Поскольку мне тотчас представилась картина того, что было бы, если бы мы замешкались… – нам бы с Ириной пришел полный кирдык.
– Это точно, – с каким-то непонятным мне удовлетворением сказал майор Волосюк. – Свободны. Да, скажите своей подруге…
– Ирине, – подсказал я.
– Да, Ирине, – кивнул Александр Викторович. – Что я ее жду.
– Хорошо, – ответил я и вышел из кабинета.
– Ну что? – спросила меня Ирина.
– Ничего особенного. Допросили, – сказал я. – Теперь тебя ждут.
– Мне идти? – посмотрела она на меня.
– Иди, – ответил я.
Ирина поднялась со стула, какие раньше стояли в залах кинотеатров. Ну такие, знаете, из клееной фанеры, покрытые лаком, и с откидывающимся сиденьем. То есть когда хочешь сесть, то сиденье надо опустить. А когда встаешь с такого стула, сиденье само принимает вертикальную позицию. Иногда со стуком…
Конечно, о чем расспрашивал майор Волосюк Ирину, я слышать не мог. Надо полагать, что вопросы Александр Викторович задавал примерно такие же, какие и мне. Только Ирина ни черного джипа, ни стрелявших в нас парней в сюртуках не видела. А видела она мою перекошенную рожу, когда я, ничего ей не объясняя, кинулся к ней и, схватив в охапку, бросил ее на дно оврага, после чего вбросился туда сам.
Ее держали меньше моего.
Вышла она крайне задумчивая. Возможно, майор Волосюк задавал ей какие-то иные вопросы, нежели мне. Но расспрашивать ее я не стал. Хотелось поскорее домой. Побыть одному…
Нам вернули документы. Признаться, я так и не понял, как это следак Калиниченко оказался так быстро возле нас. Может, он знал о покушении? И приехал на нашу полянку, чтобы удостовериться, расстреляли ли нас те ребята из черного джипа в плащах (сюртуках) или нам все-таки удалось выжить? А может, он и правда находился поблизости и приехал на выстрелы?
Пожалуй, что мне этого никогда не узнать. А это значит, нечего и голову попусту ломать…
Мы вышли во двор. «Жук» Ирины стоял между почти новым «Рено» и крепко поношенной «восьмеркой». Не знал, что сотрудники полиции еще ездят на таких автомобилях. И это уж точно не майор Калиниченко…
– Ну что, к тебе? – спросила Ирина, открывая дверцу своего «Жука».
– Не сегодня, – решительно ответил я.
– То есть? – вскинула аккуратные бровки Ирка.
– Ты поедешь к себе домой, – очень строго сказал я и сдвинул брови к переносице.
– А ты? – все еще не понимала сути разговора Ирина.
– А я… У меня еще есть дела, – ответил я и к сдвинутым бровям добавил сжатие губ и мрачность во взгляде.
– Какие еще дела? – обиженным тоном спросила Ирина. – Откуда они взялись? Не было же никаких дел?
– Вот, теперь появились, – пояснил я деловым тоном. – И вообще давай-ка ты с этого момента будешь держаться от меня подальше, – перестал я ломать комедию перед своей девушкой.
– Это с какой стати? – возразила мне Ирина.
– С такой, – буркнул я. – Тебе что, дорогая, сегодняшнего пикника показалось мало?
– Ага, мало, – последовал ответ.
Я не нашелся ничего более, как сказать:
– Ладно. Все. Езжай!
– Нет, – последовал новый ответ. Уже довольно резкий.
– Ты что, не понимаешь? – Я взял ее за руку и потянул к машине: – Езжай домой. Рядом со мной опасно.
– Ну и что, – отдернула руку Ирина.
– Могут убить, вот что…
Я смотрю в глаза Ирине. Она вначале отвечает мне гневным взором. Но я смотрю и смотрю, как бы уговаривая ее послушаться меня. И она в конце концов сдается…
– Хорошо, – соглашается она. – Как долго это продлится?
– Не знаю, – отвечаю я. И добавляю: – Думаю, что недолго. Несколько дней. Может, неделю, не больше.
– Точно? – спрашивает она с надеждой.
– Точно, – твердо говорю я.
– У тебя что, есть какой-то план? – интересуется она и, слава богу, садится в машину.
– Появился, – отвечаю я.
– Когда ты успел? – задает Ирка новый вопрос.
– Когда лежал на тебе в овраге, – говорю я.
Она улыбается и говорит с легким смешком:
– Значит, лежа на мне, ты думаешь о своем расследовании и создаешь разные планы?
Ну вот. Слава богу, прежняя Ирина…
– Ага, – отвечаю я. – Обычно так и происходит. Особенно когда я лежу на тебе в оврагах…
– Каков наглец, – говорит Ирина и заводит движок своего авто. – А я-то раньше думала, что ты, когда лежишь на мне, думаешь о чем-то другом. Какая же я была… недальновидная.
– Глупая, хочешь сказать? – ухмыляюсь я.
– Знаешь что? – уже улыбается она.
– Что? – спрашиваю я.
– Иди-ка ты… домой, – слышу я в ответ.
– Иду, – говорю я и делаю шаг в сторону от автомобиля.
– И будь осторожен, – добавляет Ирина. – Пожалуйста.
Лицо ее делается серьезным, она какое-то время смотрит на меня, а потом резко трогается с места…
Дома я первым делом бросаюсь на диван. Я чертовски устал… Впрочем, нет, это не усталость. Просто не держат ноги, и в голове гудит и постреливает. Такие короткие очереди, похожие на автоматные, правда, слышны они мне одному.
А Ирка молодчина. Не испугалась. Или не успела испугаться, поскольку я ее просто кинул в овраг без всяких объяснений. Но все равно она молодец…
Что-то гнетет меня, словно я что-то забыл сделать. Что-то важное, о чем нельзя было забывать.
Ах да, надо звонить капитану Ермакову. И докладывать ему о том, что я узнал в университете, беседуя с женщиной-доцентом, безответно влюбленной в профессора и писателя Валентина Чекулаева.
Интересно, стоит ли Ермакову говорить о покушении? Наверное, нужно. В плане того, что он должен принять мой план. Поскольку я очень близко подобрался к истинному убийце. И медлить никак нельзя…