– Сейчас мы вас будем украшать, – объявляет карлик, срывая с нее повязку.
Обведя замершие нагие фигуры взглядом, Господин Кнут кивает на Нинку.
– Начни с нее.
Ольга поспешно приближается к подруге и, положив коробку на пол, открывает ее.
– Не шевелись, – распоряжается надсмотрщик.
И Ольга начинает кисточкой наносить на Нинку краску. Мазок к мазку.
Выкрасив правую руку от кисти по плечо в нежный ультрамарин, женщина переводит дыхание и, поменяв кисточку, добавляет несколько белых пятен на предплечье.
Карлик отношение к творчеству Ольги не высказывает: то ли его удовлетворил результат, то ли ему все равно, – он просто стоит несколько в стороне, почесывая живот и поочередно рассматривая пленников. Повергая последних в холодный пот.
Левую руку Нинки в противоположность правой Ольга покрыла сперва белой краской, а потом добавила пару ультрамариновых пятен в районе локтя.
Если боди-арт и нес какую-то смысловую нагрузку, то непосвященному постичь ее сложно. На животе спираль, на ягодицах глаза с голубой радужкой, груди выкрашены угольно-черным с контрастно алеющими вишенками сосков.
В сочетании с ангельскими крылышками картина получается абстрактной. В чем смысл – не понимаю.
Велев Нинке стоять некоторое время с разведенными в стороны руками, Господин Кнут указывает на меня.
Краска отчего-то очень холодная, от прикосновений кисточки щекотно и неприятно.
Но неудовольствия я не высказываю. Уж лучше противная, дурно пахнущая краска на коже, чем новые следы от плети. А у меня еще укусы Вольдемара не все зажили, да и руку крутит постоянно.
Не могу сказать точно, но нанесенный на меня рисунок отличается от того, который красуется на Нинке. На животе солнышко, груди белые с синими пиками. На руках похожая леопардовая раскраска, но пятнышки кажутся меньше размером и поставлены гуще.
– Готово, – утерев лоб, сообщает Ольга.
– Руки не опускай, – бросает карлик и указывает плетью в направлении колонны. – Теперь ту.
Надзиратель с женщиной направляются к следующей узнице, нервное напряжение немного отпускает. Ненадолго. Мокрую кожу обдает ледяным дыханием подземелья, мочевой пузырь напоминает о необходимости освободить организм от излишков жидкости, поврежденная кисть в такт сердцебиению пульсирует болью. На соседней возвышенности громко сопит, переминаясь с ноги на ногу, Нинка.
Не в силах оставаться неподвижной, поочередно напрягаю плечи, переношу тяжесть тела с одной ноги на другую. А в голове, вызывая тошноту и головокружение, пульсирует: «Несколько мужиков по кругу… несколько мужиков…»
Краска подсохла, и сквозняк перестал обжигать холодом кожу, взамен появился зуд.
Словно из пустоты возникает Призрак, тянущий на спине свернутый в рулон ковер.
Опустив его на ближайшей к озерцу возвышенности, окликает карлика:
– Вам еще долго?
– Мы куда-то опаздываем? – флегматично интересуется низкорослый надсмотрщик.
– Так Великой Екатерине и передать?
– Заканчиваем, – едва слышно говорит Господин Кнут и тотчас с ревом набрасывается на ближайшую жертву: – Кому сказал, стоять неподвижно? А ты чего едва кисточкой водишь?
Призрак хмыкнул и вальяжной походкой покинул пещеру.
Звонко хлопнула плеть, прокатился глухой стон…
Какой-то абсурдный дурной сон. Хочу проснуться – не получается.
Подталкиваемая в зад древком плети, из-за колонны выскакивает Ольга. На глазах повязка, на правой ягодице малиновый рубец. Двигаясь вслепую, она то и дело спотыкается.
Проводив несчастную и карлика взглядом, осторожно прикасаюсь к руке пальцем. Краска подсохла и уже не берется. С облегченным вздохом опускаю руки.
Моему примеру следует Нинка.
– А зачем нас все-таки похитили? – произносит мужской голос. – Кто-нибудь знает?
– Я не знаю, – вздыхает женщина.
– Я тоже не знаю, – подает голос Нинка.
– Не знаю… Нет…
У меня мелькнула мысль рассказать об инопланетянах, но произнести подобное вслух не позволил здравый смысл. Ну не могу я в это поверить… В данном случае на сто процентов действует поговорка о необходимости попробовать на зуб, чтобы поверить.
– Нет, не знаю.
Замолкаем. Каждый в тысячный, наверное, раз перебирает возможные версии. И ни одна не находит достойного подтверждения.
Сопя и шаркая ногами, в пещеру втаскивают массивное кожаное кресло юродивые Старухи.
Следом идут двое мужчин, конвоируемые Мордоворотом. Вместо рогатого шлема на них маска арлекина, вместо ожерелья – концертный бант веселой расцветки. И конечно же, повязки на глазах. Мне отчего-то кажется, что каждый раз, когда нас переводят с одного места в другое с завязанными глазами, мы проходим через помещения, из которых виден выход из подземелья. Ну не космический же корабль пришельцев в самом деле спрятан в одной из пещер…
Пока новоприбывшие узники сажают сами себя на цепь, Призраки застилают возвышенность ковром, чтобы сверху установить кресло.
Мордоворот, закончив работу, удаляется за очередной партией пленников. Призраки же принимаются собирать из коротких стальных трубочек длинные шесты, которые вставляют в уже имеющиеся в полу отверстия по сторонам от возвышенности.
Едва они, установив шесты, покидают пещеру, появляется карлик с двумя очередными пленницами и Ольгой с коробком перьев.
Щелкают фиксаторами ошейники.
Девушек приковывают перед возвышенностью, на которой установлено кресло.
– На колени.
Узницы незамедлительно выполняют приказ Господина Кнута.
– Приступай.
Ольга достает из коробки пучок перьев и банку с густой жидкостью.
Жидкость оказывается клеем, которым перья крепятся к телу. Длинные пестрые перья украшают ягодицы, короткие темные образуют линии на ногах и предплечьях.
Карлик, покосившись на кресло, опускается на краешек ковра.
Появившийся плешивый юродивый покосился на него, но не стал возмущаться. Достал из сумки длинные светильники и закрепил на шестах.
Щелчок, и неоновая лампа наполняет пространство бледным светом. Из темноты появляются неровности не очень высокого потолка.
Включив вторую, Призрак поворачивается к карлику.
– Когда всех расставите по местам, пришли эту, – кивок на Ольгу, – поможет Великой Екатерине.
– Хорошо.
Мордоворот еще дважды приводит пленников, мужчин, прежде чем звучит:
– Все. Останься здесь, присмотри за порядком, а я к Великой Екатерине схожу.