– И чего это вы вдруг помирать собрались? Доктора ничего такого не говорят, – Марина старалась звучать как можно убедительнее, хотя сама не верила своим словам: по сравнению с прошлыми днями баба Люся как-то очень резко сдала.
– Можат, и не помру, – опять перебила её баба Люся. – Это одному Богу ведомо, но нотарюс не помешаят. Иди, Мариночка, иди, и без нотарюса не возвращайся.
Выпроводив Марину, баба Люся тяжело откинулась на подушку, и её губы еле слышно зашептали:
– Господи, дай время примириться с Тобой по-християнски и сделать доброе дело.
Потом губы её ещё немного беззвучно шевелились, но длилось это совсем недолго, после чего баба Люся совершенно затихла. Казалось, что она заснула.
Не прошло и получаса, когда в палате появились Таня и следовавший за ней батюшка в чёрном облачении и с золотым крестом на груди. Тихо подойдя к кровати бабы Люси, она осторожно, чтобы не напугать старушку, взяла её за руку. Послышался звук, отдалённо напоминающий стон. Баба Люся открыла глаза, но взгляд её был отрешённым.
– Людмила Ивановна, вы видите меня? – В голосе Тани зазвучали тревожные нотки. – Я вам батюшку привела.
Баба Люся ничего не ответила. Она продолжала смотреть таким же ничего не выражающим взглядом.
Таня резко повернулась к батюшке. Она была испуганна, и батюшка поспешил успокоить её:
– Ничего, особоруем её, а потом, Бог даст, и причастим. Она же ещё в сознании.
Таня склонилась над прикроватной тумбочкой, чтобы убрать лишнее и освободить место для вещей, необходимых при совершении Таинств, но неожиданно прозвучавший голос заставил её вздрогнуть:
– Слава Богу! Я дождалась. – Голос бабы Люси был очень слабым. Видно было, что каждое слово стоит ей немалых усилий. – Танюшка, я хочу Богу покаяться, – добавила она.
Вспышка радости осветила лица пришедших. Даже батюшку такой неожиданный поворот событий застал врасплох. Когда он раскрывал свой чемоданчик, видно было, что руки у него дрожали.
Соседки бабы Люси по палате без просьб и уговоров тихо встали, надели халаты, и вышли в коридор. За ними последовала и Таня, потому что только одному священнику дозволяется присутствовать при разговоре грешной души с Богом.
После соборования баба Люся почувствовала себя лучше: и голос стал крепче, и на щеках появился слабый румянец.
– Я благодарна Богу за милость ко мне, – тихо сказала она, глядя в потолок. – Тяперыча Мариночку с нотарюсом дождаться бы, и всё.
– Почему всё? – перебила её мама. – Вы ещё поправитесь, вот увидите.
– Нет, я уйду. Пора мне. Но уйду я с миром. Благодарю тебя и батюшку, что не побрезговали такой грешницой, как я.
– Вы теперь раскаявшаяся грешница, а это совсем другое дело, – улыбнувшись, сказал батюшка, собирая свой чемоданчик.
– Батюшка, – сказала баба Люся ещё тише, чем прежде, – исполните моё последнее жалание?
– Если ваше желание благое, обязательно исполню.
– Я хочу, чтобы вы меня и отпели.
– За это не беспокойтесь. – Батюшка посмотрел на Таню и улыбнулся. – Обещаю вам, раба Божия Людмила, сделать это, как только Господь призовёт вас.
– Танюшка, скажи, как я должна ответить.
Ванина мама растерялась, не зная, что и сказать, но потом перекрестилась и сказала:
– Слава Тебе, Господи!
– Слава Тябе, Господи! – повторила баба Люся и тоже перекрестилась.
Баба Люся умерла утром следующего дня, успев поставить подпись на составленном нотариусом завещании. Как только нотариус ушёл, она попросила у Мариночки разрешения немного отдохнуть. Отхлебнув глоток воды, она мирно уснула и проспала до самого утра. Марина хотела остаться в палате на ночь, но медсестра, уверенная в том, что состояние больной стабильное, отправила её домой.
Когда же Марина зашла в палату на следующее утро, баба Люся, казалось, всё ещё спала, только хрип, исходящий из её груди показался ей не очень хорошим. Она торопливо подошла к кровати и взяла за руку бабушку, ставшую ей родной.
– Бабушка Люся, – шёпотом позвала она.
Ответа не было.
Тогда она попыталась повернуть старушку немного набок, но как только она отпустила руку бабы Люси, та безжизненно упала на постель. Сердце у Марины ёкнуло, и она бросилась к посту дежурной медсестры. Медсестре хватило одного лишь взгляда на больную.
– Врача, срочно врача в палату номер пять, – крикнула она, выбегая в коридор.
Перепуганная Марина подбежала к кровати и стала трясти бабу Люсю за плечи, приговаривая: «Бабушка Люся, не умирай, прошу тебя, не умирай».
– Отойдите в сторону, дайте дорогу врачу, – услышала она и ещё больше испугалась.
– Она что, умирает? Скажите мне, она умирает?
– Уведите её из палаты и дайте успокоительных капель. – Врач обхватил пальцами запястье бабы Люси, прощупывая пульс.
Марину вывели, дали успокоительного, но успокоить не смогли. Как только её перестали держать, она тут же бросилась назад в палату, и столкнулась в двери с врачом.
– Что? – только и смогла она проговорить, глядя на врача широко раскрытыми глазами.
– Женщина, успокойтесь. – Голос врача был твёрд.
– Что? А почему я должна успокоиться? – Марина смотрела на врача ничего не понимающим взглядом. Почему вы не пускаете меня в палату?
– Вам нужно успокоиться и собраться с силами. Они вам ещё пригодятся.
– Она что, умерла? – Эти слова привели Марину в полное смятение.
– Она умерла и приказала всем нам долго жить.
– Почему умерла? Она, ведь, чувствовала себя хорошо, сама говорила мне об этом.
– Милочка, с этим вопросом не ко мне, а к Господу Богу, простите, – перебил её врач. – Примите мои соболезнования.
Только теперь, когда врач, отодвинув её, вышел из палаты, Марина поняла, что случилось. Она посмотрела на кровать, где всё ещё лежала как будто спящая баба Люся, подошла поближе и тихо заплакала. Время от времени она громко всхлипывала и повторяла одни и те же слова: «Эх, Чарлик, Чарлик».
Когда приехала каталка, и бабу Люсю увезли, Марина в растерянности вышла из палаты, чтобы поговорить с медсёстрами. Это была первая в её жизни смерть. Самая большая тайна человеческой жизни коснулась её холодным крылом, и отступать было некуда. Смерть невидимой косой отсекла душу от тела. Душа отходила ко Господу, а тело нужно было предать земле.
Неожиданная смерть бабы Люси не оставила равнодушным никого из соседей. И хоть все знали, что «не судите, да не судимы будете», но судили все и каждый по-своему. Далеко не все хорошо относились к бабе Люсе, но сейчас почти все объединились против хозяйки Чарлика. То, что Чарлик «угробил бабу Люсю», было фактом неоспоримым, но о том, как эти «нахлебники вошли к ней в доверие», мнения расходились. Многие разделяли версию об отравлении бабы Люси. Якобы Марина с мужем понемногу подсыпали ей что-то в чай, чтоб скорее на тот свет отправить и квартирой завладеть. Другие говорили, что бабу Люсю заставили в больнице квартиру переписать, после того, как хозяева Чарлика заплатили врачам большие деньги. Целую неделю обсуждалась версия, по которой Чарлик был специально натренирован, нападать на одиноких старух, чтобы легче войти к ним в доверие. Были и другие версии. Казалось, что все в округе только и занимались тем, что разгадывали причину смерти бабы Люси. Одна только баба Клава не принимала участия во всех этих разговорах. Она предпочитала отмалчиваться или отмахивалась короткой отговоркой: «Да откуда мне знать!»