– Увеличенная энтропия, – констатировал Доктор.
– Как можно увеличить энтропию? – не понял Крис. Скрежет металла в этой комнате был слышен особенно отчетливо, и молодой человек пытался вопросами разогнать страх.
Но прежде чем Доктор успел ему ответить, из коридора донесся грохот.
Доктор и Крис синхронно развернулись в сторону двери. Там, в полумраке, явно кто-то двигался.
Постепенно Клэр успокоилась. Если не обращать внимания на часы профессора, которые шли то вперед, то назад, можно было сделать вид, что все хорошо, и миром снова правит здравый смысл.
Хронотис вернулся в комнату с двумя чашками чая и, протянув одну из них девушке, осторожно уселся на небольшой диванчик напротив нее.
– Вы сказали, что были, есть и будете профессором, – заметила Клэр, просто чтобы не молчать.
– Я так сказал? – переспросил Хронотис. – Должно быть, я собираюсь… Собирался сказать не это. Простите. Пожалуй, мы, галлифрейцы, так никогда и не приспособимся к грамматике вашего языка. Всего 16 времен! И ни одного, подходящего ситуации.
– Какой ситуации? – поинтересовалась Клэр, делая глоток сладкого, щедро разбавленного молоком чая. Упомянутое профессором название – Галлифрей – ее не смутило: девушка решила, что это какой-то греческий остров, откуда тот приехал в Англию. Говорил Хронотис без акцента, но он уже столько лет преподавал в Кембридже, что это не казалось удивительным.
Хронотис обвел рукой комнату:
– Безвременья, – пояснил он, как будто речь шла о чем-то очевидном.
– Безвременья? – Клэр очень нравился этот милый старичок, но с каждой новой репликой она начинала все больше беспокоиться за душевное здоровье собеседника. Крис как-то описал его «чокнутым, но обаятельным». Теперь ей начинало казаться, что это удивительно точное определение.
– Безвременья, – подтвердил профессор, не подозревающий о ее размышлениях. – Знаете, когда стоишь между двумя временными полями.
– То есть именно это мы сейчас и делаем?
– Ну почему же. Лично мы не стоим, а сидим, – профессор наклонился и похлопал ее по руке. – И за это мне нужно благодарить вас, милая.
– Это меньшее, что я могла сделать. Учитывая, что я просто нажала на кнопку…
– Вы нажали на кнопку и активировали экстренный протокол. Разумеется, после того, как моя ТАРДИС подсказала вам это сделать.
– Тардис? – переспросила Клэр. Неожиданно ей очень захотелось уйти отсюда.
– Да, я знаю, следовало бы придумать ей прозвище. Но это очень древняя ТАРДИС, типа 12. Я в буквальном смысле подобрал ее на помойке. Официально вывезти что-то поновее с Галлифрея было невозможно.
– Вывезти? – нерешительно спросила Клэр, поглядывая на дверь.
– Хотя мне грех жаловаться, – продолжал профессор, нимало не смущенный реакцией собеседницы. – Если бы у меня не было ТАРДИС, я все еще был бы мертв.
– Мертвы?! – Клэр некстати вспомнилось, как профессор буквально материализовался из воздуха. Тогда она решила, что это было видение, вызванное ударом по голове.
Ударом по голове?
Она перевела взгляд на шкаф, как ни в чем не бывало стоящий у стены.
– Да-да, меня же убили, – пояснил Хронотис. – Но экстренный протокол манипулирует временными полями. Когда вы нажали на кнопку, ТАРДИС перекинула нас сквозь прошлый четверг во временную воронку. Что объясняет мой неподобающий наряд.
Этот короткий монолог потряс Клэр до глубины души: профессор не просто был не в себе, он еще и жил в собственном странном мире.
– Вы понимаете, о чем я говорю? – по-своему истолковал ее молчание Хронотис.
– Нет.
– Хорошо. Представьте, что я парадокс внутри временной аномалии, и наслаждайтесь чаем.
Клэр последовала второй части его совета: допила чай и поставила чашку на журнальный столик.
– Прошу прощения, профессор, но мне пора идти.
– Боюсь, у вас не получится. Во всяком случае, сейчас.
– И все же, – девушка направилась к двери, – мне пора. Нужно найти Криса и Доктора.
– Нужно, – согласился профессор. – Но поверьте, вам не стоит открывать дверь.
Несмотря на его предупреждение, Клэр попыталась повернуть дверную ручку. Замок был заперт.
– Профессор, пожалуйста, откройте дверь.
– Не могу. И вы не сможете.
– Пожалуйста. Эта шутка затянулась.
– Это не шутка, – покачал головой профессор, поднимаясь с диванчика и подходя к окну. – И она далека от завершения. Взгляните.
Хронотис эффектным жестом отдернул занавески, и взору Клэр открылся голубой вихрь временной воронки.
Скагра стоял на пороге ТАРДИС и смотрел на звезды. Два краага все еще охраняли Роману, поэтому ей оставалось только догадываться, о чем он думает.
Со стороны подземной пещеры к ТАРДИС приблизился крааг-командир.
– Первая партия готова, повелитель, – доложил он.
Скагра кивнул.
– Хорошо. Я нашел ключ к книге, так что все пойдет по плану. Подготовьтесь к проникновению в Шаду и запустите в производство вторую партию. Пришло время для активации Универсального разума.
Крааг поклонился и заковылял прочь.
– Универсального разума? – не выдержала Романа.
– Именно, – обернулся к ней Скагра. Он ожидал подвоха и оказался прав: Романа решила применить тактику, которую часто и успешно использовал Доктор – разозлить врага, найти его слабое место и ударить по нему.
– Вам следовало бы убить меня, а не рассказывать о своих планах.
– Мне интересна ваша реакция.
– На что?
Скагра погладил обложку книги:
– На встречу с одним из величайших преступников в истории Галлифрея.
– Салевином? Он умер тысячи лет назад. И что бы вы о себе не думали, нельзя пересечь на ТАРДИС временную линию Галлифрея и это изменить.
– Расскажите мне, как умер Салевин.
– Не знаю.
– Удивительно. Как много важного не знает лучшая выпускница Академии Галлифрея.
Романа нахмурилась. Слова Скагры о том, какую именно роль книга играла в судебной системе Галлифрея, не шли у нее из головы. За последние несколько тысяч лет всего двое преступников – Морбиус и Зитар – были приговорены к уничтожению. Но о судьбе тех, кому хватило смелости пойти против закона в древние времена, им не рассказывали. Более того, раньше Романа над этим даже не задумывалась, а сейчас, стоило лишь задаться вопросом, в мыслях возникал странный беспорядок, как будто что-то мешало размышлять на эту тему.