— Ему пока нельзя. Езерковские до сих пор бесятся, Марфа мне отписала.
— Давно? — заинтересовался Ванечка. Софья кивнула на стол, заваленный бумагами.
— Потом возьмешь, почитаешь. У вас переписка серьезная, деловая, а у нас — что? Сплетни бабские…
— Соня, уши надеру, — пригрозил Алексей.
Царевна пожала плечами с невинным видом.
— Ну ладно… оно и пришло‑то с час назад, я просто сказать не успела. Марфа пишет, что дети живы — здоровы, что муж доволен и счастлив, что паны шипят, но терпят. Их, конечно, слегка прижали, но им же и способы заработка предоставляют. Казна даже помогает самым бедным, с тем, чтобы они лет за десять ссуду выплатили и дальше только налоги отдавали. Так что пока вроде не бунтуют, плюс еще методика пауков в банке действует. Несколько десятков панов сейчас междоусобицами заняты, им не до короля.
— Это хорошо. А еще?
— Езерковские до сих пор недовольны, недавно одним меньше стало. Вздумал, дурак, Елену задеть. Высказался, что не стоило бы подстилок в приличное‑то общество тащить…
— Дура — ак… — согласно протянул Ваня.
— Собесский его, конечно, нашинковал, что твою капусту. За любимую женщину — от, почти жену…
— Жену?
— Ян поговаривает о женитьбе. Правда пока, после Марии не решается еще…
— Тьфу, стерва, — сплюнул Алексей. Видел он пани Собесскую. Хороша, конечно, Маша, да и слава Богу, что не наша.
Софья усмехнулась. Да уж. Сколько ей труда стоило свести Марию и Голицыным. Хорошо хоть мужчина опытным 'бабоукладчиком' оказался, такого наплел, что дама не только уши — что угодно развесила. Софья бы и сама… Хотя — нет. Для ее века Голицын квалификацией не вышел.
А вот для Марии в самый раз оказалось. Целый спектакль тогда в Дьяково разыграли.
Мало того — пришлось ему даму брюхатить, что тоже составило определенную проблему — Мария ведь ребенка не хотела. Но в итоге все удалось. Подменили ей все противозачаточные на витаминки — и получили приплод.
Сейчас ребенок, которого назвали Константином, воспитывался в подходящей приемной семье, а сама Мария Луиза под именем сестры Прасковьи обживала отдаленный сибирский монастырь. Там ей и предстояло оставаться до смерти, хоть и с минимальным комфортом. Пусть на прополку овощей ее не погонят, но и за стены не выпустят. Ори, не ори…
Вины за собой Софья не чувствовала. Пусть потом с нее за это спросят.
— Будем надеяться, следующая пани Собесская будет уже наша.
— Тебе, сестренка, дай волю, ты всей Европой таким образом управлять будешь.
Софья фыркнула.
— Таким — не буду. У них там сифилис гуляет, и вши стадами бродят, а мы народ чистоплотный. И порядочный. Ладно, давайте прикинем, что можно дать с собой войскам, какие новинки?
— Да никаких, — пожал плечами Алексей.
— Инквизиция?
Софья потерла лоб, а потом до нее дошло, и она согласно кивнула.
Да, не хотелось бы, чтобы церковь прицепилась. Но и…
— Потерь будет…
— Лучше, чтоб Русь вотчиной Дьявола объявили — или чем там еще эти умники развлекаются?
— А ежели втайне…?
— Соня, как мы динамит втайне…? Нереально сие! Сама понимаешь!
Софья понимала. И все же, все же…
— Хоть пушки им дать нормальные?
— Пушки, пищали, тут я согласен. Но ни динамит, ни греческий огонь… и ребят туда посылать не позволю!
— Алеша…
— Соня. Я сказал — нет.
Софья вздохнула.
Ну и ладно. Вообще‑то она и не собиралась, но… Брату сегодня и так досталось с женитьбой, теперь ему надо показать, кто тут главный. И разумеется — это он.
А говорить, что она давно уже распорядилась отобрать оружие, а химические новинки в Европу отправлять так и так не станет — ни к чему.
Молчу, молчу…
* * *
Эдмунд Галлей бросил на стойку несколько медных монет. Трактирщик посмотрел на них презрительным взглядом, но потом сгреб медяки в ладонь и молча налил мужчине эля.
Юноше было откровенно грустно и тоскливо.
Ну да, он опубликовал свою работу об орбитах планет — и описал в ней неравенство Юпитера и Сатурна. И ведь он прав! У одной планеты скорость все время увеличивалась, у второй уменьшалась…
Но почему вдруг работа вызвала такую негативную реакцию?!
Над ним смеялись… пусть не в лицо, но за спиной — да! Мол, как это так?! Ежели одна планета все время ускоряется, а вторая замедляется, то почему они еще летают по тем же орбитам? Почему одна из них не рухнула на землю, а вторая не улетела? Он знал, кто именно смеется, ему любезно пересказывали шуточки, в травле участвовали, казалось, все, от студентов до профессоров. И особенно усердствовал мистер Джон Флемстид. Еще бы, первый королевский астроном, молитвенник на тонких ножках! Пастор, брюзга и зануда, который не терпел конкуренции. А Галлей знал, что он более умен и талантлив! Но — увы.
Он бы отстаивал свои теории, но его попросту не слушали! Не слышали!
Даже отец прислал письмо, в котором сообщил, что своим поведением Эдмунд позорит их семью! И пока тот не займется делом — не получит больше ни пенса!
Легко ли это услышать юноше в неполные двадцать один год?!
Ох, тяжко…
А он‑то надеялся, если его работа будет принята благосклонно, попробовать заинтересовать Королевское Общество своим проектом, хотел съездить на остров Святой Елены. Но куда уж там…
— Вы позволите, сэр?
Эдмунд мрачно поднял глаза от кружки.
Рядом с его столом стоял молодой человек, пожалуй, чуть постарше Эдмунда. Располагающее лицо, светлые волосы, голубые глаза, улыбка такая… хорошая. Да и одет достаточно дорого, это сын торговца мог определить. Дорогая шерсть, покрой камзола, великолепное оружие, неброская отделка плаща и шляпы — вроде бы ничего вычурного или бросающегося в глаза, но в таком виде и к королю пожаловать можно. Разве что парика нет. И украшений тоже.
Странно, ну да мало ли у кого какие привычки.
— Присаживайтесь, сэр.
Мужчины какое‑то время сидели молча, приглядывались друг к другу, но первым молчание нарушил незнакомец.
— Я заказал обед. Не соблаговолите ли вы составить мне компанию, сэр?
— Позвольте? — удивился Эдмунд. — Но мы не знакомы…
— Это верно, мы не представлены, но все же я вас знаю. И увидев, не смог не подойти к вам. Разве я могу не выразить свое восхищение вашим талантом астронома?
— Простите, сэр…
— Джон Свамп, к вашим услугам.