– Тьфу, твою ж душу! – сплевывает в сердцах «краповик». – Вот ни черта у нас не меняется, а!
– Если поменяется, братишка, это будет уже не Россия. Да и заскучаем…
Мой собеседник лишь белоснежно улыбкой блеснул:
– Как приедешь, выяснить все не забудь.
– Да теперь уж точно не забуду, – серьезно ответил я. – Ни к чему мне такие приключения. И без них проблем найти можно влегкую.
– Мне, кстати, Югра о четверых только сказал. А пятый-то у вас кто?
Надо же, глазастый. Солнце уже заходит, сквозь мутноватые триплексы видны только силуэты внутри салона машины, да и те – весьма условно. Или Женька из-за моего плеча выглядывала?
– Пятая. Знакомую в лагере беженцев встретили. Оставлять было неправильно.
– Согласен, я б тоже не бросил, – кивает одобрительно мой собеседник. – А ты ничего, нормальный. Я опасался, что быковать начнешь.
– С чего бы? – недоумевающе хмыкаю я. – Вы тут тоже не для мебели поставлены. Раз останавливаете и проверяете – значит, приказ такой получили. А у меня все приказы от тех же людей, что и у тебя. Ну и с чего мне бодающегося с воротами барана тут изображать?
– Точно, нормальный… – одобрительно тянет «краповик». – Ну ладно, не буду задерживать. Езжайте!
– Спасибо, – шутливо козыряю я ему на прощанье двумя пальцами. – Ты, кстати, из какого ОСН? «Витязь», «Русь»?
– Не угадал, – широко улыбается тот, – ГСН «Черный скорпион», «сотая» ДОН. Что, из наших?
– Почти. Софринская бригада, разведка.
– Младший брат, значит. Тоже неплохо. Бывай, разведка!
– И тебе счастливо, братишка!..
Ого! Вот это скорость! Нас всего-то два дня не было, а результаты трудов строительной бригады уже видны, что называется, невооруженным глазом. Между окраинными многоэтажками Пересвета – натуральный муравейник: мельтешит народ в строительных спецовках, громко тарахтит дизель ярко-желтого катерпиллеровского бульдозера, блестят в лучах уже почти севшего солнца перламутрово-кислотными оттенками кабин китайские грузовики, неторопливо крутит стрелой автокран «Ивановец» на базе старенького МАЗа. И главное – не зря вся эта суета, ох, не зря. Метров, не соврать, триста вполне себе надежной и прочной на вид бетонной стены между жилыми домами уже поставлено. Высокая такая, основательная – метров шесть, не меньше. На мощном фундаменте из крупных блоков. Дальше, насколько я могу видеть, пока только площадку разравнивают. Окна первого и второго этажей двух самых ближних к дороге многоэтажек закрыты, будто ставнями, листами толстого железа. Точь-в-точь как витрины «Ростикса» на Триумфальной.
Работают строители дружно и, несмотря на сгущающиеся сумерки, прерывать свою деятельность явно не собираются. Наоборот, начинают включаться по периметру стройки мощные строительные прожекторы на высоких стойках. Есть у меня подозрение, что у них тут все круглосуточно и посменно. Уж больно они тут все шустрые. Если б с самого утра трудились – уже подустали бы. А эти – как заведенные. Да уж, человек, реально осознающий, что именно и зачем он делает, – страшная сила. Такие горы своротят.
Нам навстречу неторопливо проезжает отрядный «Тигр», из верхних люков которого явно не для проформы осматриваются вокруг снайпер и пулеметчик. Знакомые, кстати, лица: Коля Терехов и Дима Грузинцев. Оба из моей роты, только из второго взвода. Коротко жму на клаксон, здороваясь. Оба в ответ лишь кивнули, да водитель «Тигра», которого я разглядеть не смог, тоже сигналом СГУ крякнул и, не останавливаясь, дальше покатил. Ну, что сказать, все верно: «…несет службу бодро, ничем не отвлекаясь». Ситуация вокруг такая, что отвлекаться на болтовню действительно не стоит. Сменятся – в казарме и потреплемся. А пока у них дела куда как важные – строителей охранять. Встретить, так сказать, во всеоружии, если, не дай бог, приковыляет сейчас на свет из леса со стороны той же «Таблетки» какая-нибудь дохлая мерзость… А то еще и не приковыляет, а скачками примчится…
Кстати, надо будет попозже не забыть попробовать связаться со Скуратовичем и этот вопрос ему задать… Эти самые мутанты, которые морфы – они как вообще, к миграциям склонны? Просто если они будут сидеть в брошенных городах и, подобно обычным «деревянным», при отсутствии поблизости пищи прятаться по щелям и «в спящий режим» уходить – это одно. А вот если у них хватит соображалки и сил сбиваться в «артели» и начать «гастролировать»… Это будет совсем другая история. Причем очень грустная. Я вот специально опытным глазом по стройплощадке зыркнул, пока мимо ехал – ни одного строителя без кобуры не углядел, каждый при «револьверте». Шучу. Револьверов как раз ни одного не увидал. В основном – старые, слежавшиеся и толком пока не расправившиеся кирзовые тэтэшные кобуры на поясах. И где набрали столько? Хотя что значит – где? Да на складах ВВС на «Таблетке». Думаю, в «закромах Родины», если поискать, то и не такое выискать можно.
Да только против морфов пистолет, даже если это надежный и убойный ТТ, – не шибко-то поможет. Там и автомат помогает только в руках хорошего и умелого стрелка. Причем желательно – не одного, а в составе подразделения. А ТТ при нападении морфа – это так, застрелиться если только. Если успеешь. Думаю, поэтому и катаются наши парни вокруг стройки. И подозреваю – не одна машина тут крутится, и не по одному маршруту. Да и стационарные посты есть наверняка. Я их просто не высматривал особо… Но, как было в «ДМБ»: «А он есть!»
В Отряде я первым делом вломился в «аквариум» дежурной части и в максимально мягких «парламентских» (все же девушка рядом стоит) выражениях рассказал Сорокину, кто он есть по этой жизни. Стас типа извинился и даже попытался отбрехиваться, но так, без огонька и задора. Выглядывавшая из-за моего плеча Женька его заинтересовала явно больше, чем все мои претензии. Собственно, я его понимаю: вид у нашей валькирии, несмотря на запятнанную зеленкой щеку и серьезно пострадавший в бою камуфляж (а может, наоборот, благодаря им) – лихой и воинственный. И я б загляделся, чего врать-то самому себе. Поняв, что еще чуть-чуть – и Стас, несмотря на отлично заметный хронический недосып, прямо здесь и сейчас начнет строить девушке глазки, я вытряс (образно, понятное дело) из него распечатку с каналами связи с внешними КПП вокруг Пересвета и кодовой таблицей. На прощанье отвесил ему совсем слабенького, символического «леща» за то, что он забыл нас оповестить о столь важных изменениях, и пошел устраивать Женьку.
Если честно, то сначала я ее подумывал отвезти в Осинники, но, слегка покатав эту мысль в голове, решил – не надо. Во-первых, девушка может понять неправильно, чего не хотелось бы. Один раз я ее уже обидел, хватит. Во-вторых, как бы не наломала каких дров моя мама… Нет, она женщина золотая, но уж больно последние годы одержима разными безумными идеями на тему женить меня, молодого-красивого, пока я не стал старым, толстым и никому не нужным. Я ж из-за этого и в гости-то заезжать старался пореже и исключительно по делу. Потому как стоило только приехать – с ходу начинались разговоры о чьих-то замечательных племянницах, дочерях и прочих родственницах и знакомых, близких и не очень. Которые, все как одна, были настоящими «спортсменками, комсомолками и просто красавицами». Какое-то время я старался быть максимально вежливым, но однажды не сдержался и ляпнул что-то вроде: «Чего ж они, все из себя такие замечательные, да в девках-то до сих пор сидят? Не нужны никому?» Мама, помнится, дулась пару месяцев, но потом отошла, и все началось по новой. А тут, получается, сам привез бы девушку, да еще и такую хорошенькую… Нет, оставлять Женьку наедине с мамой и ее матримониальными «загонами» я что-то опасаюсь. Лучше – в Отряд. Там верный человек – сестра Тоня. Она, в отличие от мамы, из моего холостяцкого «социального статуса» трагедии не делает. Опять же по возрасту они друг к другу поближе будут. Тонька, конечно, малость постарше, но не критично. Вот и будут друг друга развлекать.