И свою победу.
Потому что в конце концов терпение закончилось у Цезаря. Кажется, к этому моменту он заставил меня умереть то ли четырнадцать, то ли двадцать шесть раз… Не помню. После седьмого случая я сбился со счёта… В общем, Цезарь сдался. Он сказал: «Убирайся!» – и наверняка плюнул бы, если бы мог.
Он сдался.
Поэтому я не считаю Цезаря Богом: он не смог меня изменить. Старался, но не смог и признал свою неудачу.
А у Бога осечек не бывает.
И Богу не надо стараться – Бог меняет меня уже тем, что Он есть. Когда я стою в церкви – я меняюсь… Или пытаюсь меняться. Хочу. По собственной воле. Без мучений и страданий. Иногда – поскольку понимаю, что должен, иногда – потому что мне стыдно. Но, стоя перед Ним, я всегда хочу измениться, хочу стать лучше. Так действует на меня Его незримое присутствие.
Я хочу стать лучше.
Но не всегда получается.
Надо было научить меня превращать пыль в радиотаблы…»
(Аудиофайл 756–9807235–983462
статус: любопытный
стереть: нет)
* * *
– Ты помнишь старый мир?
– Нет, – саркастически отозвался Майор.
– Правда?
Яша повернулся, секунд пять смотрел на изумлённого друга, понял, что тот искренен, и вздохнул:
– Боже, каким кретином ты иногда бываешь…
– А что не так? – не понял Сатана.
– Я помню старый мир. Помню! Я ведь даже старше тебя, не забыл?
– Потому я и удивился, – попытался оправдаться Фредди.
Майор закатил глаза.
Они сидели в кабине «Урала»: Яша за рулём, Сатана рядом. Сидели, слушали дождь и поглядывали на экран радара. Молчали. Они умели сосредоточенно ждать столько, сколько необходимо для дела, но при желании могли и поболтать. Оставаясь настороже и почти не отвлекаясь.
– Зачем спросил?
– Чего тебе больше всего не хватает из старого мира?
– Всего.
– Я серьёзно, – нахмурился Фредди.
– Я тоже. – Майор пожал плечами. – Воды не хватает, нормальной смены времён года, гор, покрытых густыми лесами, а зимой – снегом, женщин в купальниках – всего, чтоб ты плутония нажрался от своих вопросов! Старого мира мне не хватает! Он мне нравился.
– Выбери что-нибудь одно, – смиренно попросил Сатана.
– И ты мне это вернёшь?
– Пожалуйста.
– Ладно… – Яша пожевал губами, хмыкнул, словно удивляясь самому себе, и, немного смущаясь, ответил: – Пива. Настоящего, только что сваренного, пенного пива из большой бочки, мать его. Иногда мне снится запотевшая кружка с огромной пенной шапкой… Я сдуваю её на выструганные доски стола, медленно, словно с усталости, пью пиво, наслаждаясь каждым глотком, и чувствую себя абсолютно счастливым. – Он помолчал. – А ты?
– Я скучаю по людям, – ровно ответил Сатана. – Раньше было больше настоящих людей.
– Настоящих – это каких?
– Добрых.
– Жизнь стала злее.
– Да, – согласился Фредди. – Но когда она была сахаром?
Несколько минут друзья молчали, глядя на экран радара, а затем Майор, в сотый или тысячный раз за время их знакомства, поинтересовался:
– Ты сам понимаешь, насколько ты сумасшедший?
– Да, – кротко ответил Сатана.
– Хорошо.
Зандр – это камни. Жара. А осенью – дождь, но его воду можно пить лишь после серьёзной очистки. Зандр – это ядовитые джунгли, которые ползут и сами по себе, и вместе с дождём. Зандр – это кровь.
Но в первую очередь Зандр – это камни.
Мало людей. Почти нет дорог. Здесь невозможно уследить за всеми передвижениями, особенно ночью, особенно в дождь, поэтому командиры двух небольших конвоев, старательно обогнувших фермы и мелкие поселения, чувствовали себя относительно спокойно.
Насколько это чувство вообще возможно в Зандре.
Командиры встречались не в первый раз, считались почти союзниками, и даже отсутствие радиосвязи – осенние дожди Зандра серьёзно ограничивали дальность передачи – их не смущало.
– Пасмурно сегодня, – произнес пароль Жеребец, увидев на радаре грузовики из Тулена.
И улыбнулся, услышав:
– Хороший хозяин собаку не выгонит.
– А жеребца?
– Жеребцу надо бегать… Привет.
– Привет.
Сегодня местом встречи стал заброшенный мотель, наполовину утонувший в каменной пыли Зандра. Точнее, не сами постройки, в которых можно было легко устроить засаду, а точка в полукилометре к западу. Именно там, на ровной, как стол, земле, съехались сбросившие скорость машины. Два вооружённых грузовика из Тулена, грузовик и приземистый колёсный броневик из ДылдаСити.
Машины прикрытия остановились позади, наведя друг на друга стволы крупнокалиберных пулемётов – пределы союзнических обязательств в Зандре всегда были несколько размыты, – а командирские подъехали одна к другой вплотную.
– На словах что-нибудь скажешь? – осведомился Жеребец по радио. Обычно они открывали окна и болтали «вживую», но дождь заставил их отказаться от этой привычки.
– Через три дня к Боксёру прибудет личный посланник падишаха. Он всё скажет.
– Понял.
Пока командиры разговаривали, их помощники сноровисто перенесли в чрево броневика тяжёлый контейнер, захлопнули люки и разбежались.
– Доброй ночи.
– И тебе.
Они и раньше-то не задерживались для пустой болтовни, а мощный ливень стал дополнительным стимулом, чтобы поскорее распрощаться. Конвои развернулись, дали по газам и разъехались.
Встреча завершилась…
– Люблю я современные средства слежения, – улыбнулся Майор, наблюдая за перемещающимися по экрану радара точками. – С ними не потеряешься.
– В дождь – потеряешься, – бесстрастно отозвался Сатана. – Сейчас Боксёр своих людей не видит.
– Где твое чувство юмора?
– Оно у меня есть.
– Откуда ты знаешь?
Вопрос заставил Фредди умолкнуть.
Майор же завёл двигатель, однако хода «Уралу» не дал, не желая появляться на радаре конвоя: сейчас огромный пикап друзей был экранирован от «электронки» противника, но как только «Урал» двинется с места – он станет виден.
– Я смеюсь над твоими шутками, – сообщил обдумавший вопрос друга Сатана.
– Ты хорошо изучил меня и знаешь, какую реакцию я жду в том или ином случае.