— Входи, Люк, — позвала она. — Я здесь одна.
Надсмотрщик уехал днем по особому поручению: она ожидала возвращения надсмотрщика еще до наступления темноты, догадываясь о причине его опоздания. Он был желанным гостем, даже если приносил плохие вести.
— Люк, как далеко ты сумел добраться?
— До самой главной дороги, миссис Селби. — Джексон осторожно вошел в гостиную, обошел стол с картами, сердито глядя, будто на нем появилось гнездо гадюк. — Армия северян все еще валит через переправу.
— Значит, ты добрался до Гринтри?
— Да, мадам. Я также завернул в Гамильтон Хандред.
— Это правда, что обе плантации сгорели дотла?
— В Гринтри не осталось ни одной целой стены: все сгорело. Мисс Бюэлл переселилась в одну из хижин своих рабов.
— А Гамильтоны?
— Они переселились в один из табачных амбаров полковника.
— Надеюсь, ты пригласил сюда обе семьи.
— Миссис Селби, они не придут сюда после того, как вы разделили трапезу с майором Кэроллом.
Рина горько улыбнулась: на свое предложение приютить их — другой реакции она и не ожидала.
— Что ты еще узнал?
— Плантация Варнеллей все еще стоит на месте. Вряд ли мне надо объяснять причину.
— Ты намекаешь, что офицеров янки можно подкупить?
— Все Варнелли неуязвимы, мадам. У них кошельки туго набиты звонкой монетой. Они «белая шваль», и всем это известно. Теперь те же разговоры ведутся о Селби.
— Здесь мы никого не подкупали.
— Тогда почему у нас еще стоит крыша над головой?
— Во-первых, потому что этот дом стал штабом майора Кэролла. Во-вторых, потому что он лично сочувствует побежденным. По крайней мере, он так утверждает, однако я все же думаю иначе.
Землистое лицо Люка побледнело.
— Мы обойдемся без его сочувствия.
— Я хочу спасти плантацию своего мужа и сохранить рабочих. Если мне удастся добиться этого, пригласив майора армии Союза на ужин, то сплетни ничего не стоят.
— Миссис Селби, почему вы думаете, что он пощадит нас? Разве он не сжег плантации Бюэллов и Гамильтонов?
Не дрогнув, Рина посмотрела в полные вызова глаза надсмотрщика.
— В данный момент, — твердо начала она, — я не могу ответить на этот вопрос. Могу лишь надеяться, что я точно оценила намерения майора. Пока я их не узнаю, прошу тебя, Люк, держать язык за зубами.
Надсмотрщик в безмолвном гневе крутил свою шляпу.
— Постараюсь, мадам. Но мне это дастся нелегко.
— Если Селби исчезнет, ты останешься без работы. Ты подумал об этом?
— Возможно, но я не хочу сохранить работу такой ценой.
— Ты останешься, Люк, и оставь свое мнение при себе. Думаю, ты мне многим обязан.
— Я вам многим обязан, миссис Селби, но я не могу взять свои слова назад.
Сказав это, Люк ушел, все еще вертя свою шляпу: Рина знала, что он больше не заговорит. Глядя ему вслед, она заметила Дядю Дока, который прислонился к дверям и наблюдал за ней со знакомой улыбкой на устах. Он достал сигару. Встретив его взгляд, она откинула голову назад.
— Что скажешь? Ты меня тоже презираешь?
— Надеюсь, ты сама знаешь ответ.
— Что еще я могла предпринять, чтобы спасти Селби?
— Ты все сделала правильно, — ответил он. — Не обращай внимания на слухи. Главное то, что тебе подсказывает сердце.
— Дядя Док, я хочу спасти свой дом. Все остальное не имеет значения.
Янси выбросил сигару и вошел в гостиную.
— Хочешь обсудить наш план действия?
Янси не шевельнулся, когда она приподняла подушку на диване и достала плакат. Выражение его лица не изменилось, пока он не прочитал его до последнего слова.
— Откуда ты достала это?
— Из полевой сумки майора. Откуда еще?
Янси почти спешно вернул плакат на прежнее место.
— Что дальше?
— Если я правильно понимаю тебя, на плакате не хватает лишь подписи майора?
— Верно, если ему на то сверху будут даны полномочия.
— А что если майор подпишет его без полномочий? Разве он тогда не будет иметь силы?
— Вполне возможно, — ответил Янси. — Но он ведь еще не подписал его.
— Он подпишет, — сказала Лорена. — Пожалуйста, предоставь это мне и не задавай вопросов.
Некоторое время врач плантации внимательно смотрел на нее, затем на его губах появилась улыбка.
— С удовольствием, девочка, — наконец сказал он. — Что ж, предоставляю тебе свободу действия.
Смотря вслед врачу, который пересек фойе и начал подниматься по лестнице неторопливой походкой старика, Рина подавила желание вернуть его назад. Когда он ушел, она последовала за ним, но только до первой лестничной площадки, где спряталась в тени.
Через десять минут она услышала, как раскрылись двери фойе. Казалось, это была целая вечность.
Подсматривая меж столбиков перил, она могла разглядеть лишь голову Дэна Кэролла, который спешил к своему рабочему столу в сопровождении батальонных посыльных. Она услышала, как заскрипел стул, и, подавшись вперед, заметила четкую тень майора на стене. Сейчас она могла лишь прятаться в тени лестничной площадки и ждать своего часа.
В течение следующей половины часа, судя по тяжелому топоту сапог, майор был занят отправлением и получением донесений. Поток входивших в дом и выходивших курьеров, стук копыт на подъездной дороге, казалось, никогда не прекратятся. Только когда, наконец, в фойе и на портике воцарилась тишина, она прекратила тщетное подслушивание и поднялась со ступеньки на лестничной площадке. В следующее мгновение она стояла под аркой фойе и не знала, каков будет ее первый шаг.
Майор, все еще складывающий записки в полевую сумку, похоже, не догадывался о ее присутствии. Рина почувствовала, что его занятость работой не предвещает ничего хорошего. Она, исходя из своей отчаянной стратегии, надеялась, что Кэролл вдруг поднимет голову и продолжит спор, который они не завершили вчера в столовой.
— Я вам помешала?
Кэролл тут же встал.
— Никак нет, миссис Селби. Я уже собирался послать за вами.
— Правда, что вы завтра уходите?
Тут он едва заметно улыбнулся, не отрывая глаз от полевой сумки.
— Я надеялся, что это останется военным секретом.
— Я невольно услышала…
— Мы отправляемся в путь после подъема, чтобы присоединиться к нашей бригаде. Необходимость охранять фланги отпала.
Уговаривая себя задать следующий неизбежный вопрос, Рина почувствовала, что у нее на сердце становится тяжело.