— Вы получили указания относительно плантации Селби?
— Из корпуса только что пришли приказы. Мне даны полномочия решить этот вопрос по собственному усмотрению.
Страх подгонял Рину вперед, но она заставила себя вцепиться в арку фойе, когда он открыл клапан полевой сумки, достал такой же плакат, какой она недавно стащила, и предложил ей взглянуть на него.
— Это специальное извещение нашего начальника военной полиции, — пояснил он. — Такие плакаты были распечатаны для этой кампании по приказу генерала. Вам приходилось видеть их?
— Доктор Янси рассказывал о них, — ответила она. — Я не совсем поняла, для чего они предназначены.
Она совершенно овладела своим голосом, произнося эту наглую ложь. Кэролл не сумел бы догадаться, что ей потребовалось напряжение всех сил, чтобы сдержать слезы, когда он расписался на этом драгоценном квадратном куске бумаги, затем печатными буквами написал ее имя и название плантации — Селби Холл — в отведенном для этого месте сверху.
— Предназначение этого извещения самоочевидно, — сказал он тем же беспристрастным голосом. — После моей подписи плакат стал официальным документом. Уходя, мы прикрепим его к вашим воротам и поставим часового, чтобы приказ соблюдался. Разумеется, это означает, что ваша плантация останется нетронутой до самого конца войны. Любой, кто посмеет стащить из вашего сарая хотя бы курицу, ответит перед военным трибуналом. — Он бросил плакат в кучу с картами и улыбнулся. — Миссис Селби, не удивляйтесь так. Вчера вечером я вам обещал поступить именно так, если командир корпуса предоставит мне такие полномочия. Разве это доказательство не убедило вас?
Она рассмеялась, наконец, сквозь слезы и не пыталась сдержать их. Опустившись на ближайший стул, она закрыла лицо руками. Облегчение, словно бальзам, пролилось на ее душу, когда она впервые осознала, что этот офицер армии Союза искренне желает защитить ее. В то же время она чувствовала, что, как ни удивительно, проиграла. Она не осмелилась взглянуть в лицо Кэролла, когда тот подошел к ней, держа стакан в руках.
— Выпейте это, — сказал он. — Вы испытывали страшное напряжение. Я не хотел продлевать ваши мучения.
От виски у нее просветлело в голове, но тело не могло избавиться от тяжести. Сцена, которую она так тщательно планировала, похоже, уже закончилась: как актриса, лишившись кульминационного момента, она могла лишь беспомощно стоять за кулисами. Затем сквозь туман этого разочарования она услышала, что Дэн Кэролл произносит ее имя. Какая-то нотка в его голосе говорила, что игра еще не совсем окончена.
— Миссис Селби… Лорена…
— Да, майор?
— Можно мне сейчас называть вас Лореной, раз я доказал, что являюсь вашим другом?
Наконец, она подняла голову и внимательно посмотрела на янки, слезы исчезли, будто их и вовсе не было. Он все еще стоял над ней, неловко протянув одну руку. Она догадалась, что этим жестом он собирался скрепить узы, которые сейчас, по его мнению, возникли между ними. Инстинкт предупреждал ее, что было бы рискованно пожать ему руку. Правда, их пальцы на мгновение соприкоснулись, когда вчера она встречала его в качестве гостя на ужине. Пожатие рук сейчас имело бы совершенно другое значение.
— Как мы можем стать друзьями, майор?
— Если никто не сделает первый шаг, — ответил он, — то почти нет оснований надеяться, что у нашей страны появится будущее.
— Разве вы не понимаете, что мне приходится быть вашим врагом? И я не могу принять вашу защиту в качестве подарка?
— Почему нет, если защита предлагается по доброй воле?
Лорена подошла к дивану, нашла свой экземпляр плаката и положила его на стол с картами. Кэролл не сдвинулся с места с того момента, как она отказалась пожать ему руку.
— Как видите, — сказала она, — это дубликат. Я украла его, пока вас не было.
— Для чего?
— Конечно, чтобы убедить вас подписать его. При первом удобном случае.
— Каким образом вы намеревались это сделать?
— Если ничего не помогло бы, майор Кэролл, я собиралась предложить себя.
Когда прозвучали эти слова, она удивилась, что смогла произнести их так спокойно. Наступил ужасный миг, и она испугалась, что он не понял значение этих слов. Едва заметная улыбка, игравшая на его губах, страшно разозлила Лорену прежде, чем она успела заговорить.
— Вы понимаете, что вы говорите? — спросил он.
— Отлично понимаю. Я все еще намерена заплатить за эту подпись ради того, чтобы сохранить уважение к себе.
Рина почувствовала, как ее недовольство угасает, когда сообразила, что наконец-то шокировала его. Оба молчали, она не сомневалась, что майор выйдет из комнаты, оставив за ней последнее слово. Когда он снова взглянул на нее, в его глазах читалось нечто такое, что говорило — инициатива перешла к ней.
— Разве мне нельзя защитить вас из дружеских чувств? — спросил он.
— Янки, мне не нужна ваша дружба.
— К друзьям нельзя относиться пренебрежительно. Даже тогда, когда они носят вражескую униформу.
— Я все же хочу вернуть свой долг тем способом, который, как мне говорили, называется традиционным.
— Лорена, вы странная женщина.
— Не забывайте о приличиях, — предупредила она. — Для вас я миссис Селби.
— Даже сейчас?
— Сейчас даже больше, чем прежде. — Ее глаза загорелись. Она безрассудно пыталась закрепить свое преимущество. — И не делайте вид, что вы не желаете меня. Я поняла это еще вчера в то мгновение, когда мы встретились.
— Конечно, я желаю вас, — признался он. — Какой бы мужчина не желал?
— Тогда договорились?
— Вернемся к нашей встрече, — ответил он. — Она очень важна для нас обоих. Я возжелал вас, когда увидел, что вы стоите на портике, как королева. Но я желал вас совсем не по тем причинам…
— Какое значение сегодня имеют причины?
— Для меня они имеют большое значение. Вчера я был готов возненавидеть вас. Я считал вас еще одним тунеядцем на этой земле, пережитком феодальных времен. Я даже подумал, что можно отомстить Югу, взяв вас на собственных условиях…
— Почему же вы передумали?
— Из-за Селби. Из-за того, чего вы здесь добились.
— Значит, вы одобряете то, как я веду дела?
— Я подумал, что должен оказать честь вашим достижениям, — ответил он. — Вот почему я обещал вам защиту. Возможно, вы посчитаете, что так я загладил свою вину.
— Ваши мотивы делают вам честь, — ответила она. — Я принимаю ваши слова за чистую монету. Большего я и не ожидала от янки.
— Вы обязательно должны использовать это слово в качестве проклятия?
— Майор, сказать вам, что я ожидала? Я считала вас зверем из мрака, чудовищем в униформе, которого я должна обязательно любой ценой ублажить. Мое мнение не изменилось, невзирая на все ваши красивые слова.