На скулах Джека заходили желваки, глаза вспыхнули ярким светом. Но он не протестовал и не просил, даже не объяснился. Только коротко кивнул. Потом развернулся и зашагал прочь. Хэйзел побежала за ним.

– Пойдем ко мне, – предложила она.

Джек снова кивнул.

Ничего не говоря, они пошли, держась края дороги. Хэйзел наслаждалась утренним воздухом, и хотя ноги все еще болели после танцев, идти по асфальту было приятно. Солнце быстро карабкалось по небу, пригревая спину, но для автомобилей было еще слишком рано, так что Хэйзел пошла прямо по разделительной полосе.

Джек шагал с ней в ногу, будто они были наемниками, направляющимися в неизвестный новый город в поисках неприятностей.

Глава 17

Бен сидел за письменным столом, глядя на спящего Северина. Он никак не мог поверить, что мальчик, которому он шептал через стекло, теперь лежит в его кровати. Голова принца покоилась на подушке – один рог оставил в ней глубокую вмятину, – на которую Бен пускал слюни, в которую плакал, на которой оставались частички его кожи, и чем больше парень об этом думал, тем отвратительней это выглядело. Отчасти из-за этого казалось, что Северин просто не может здесь находиться. Комната Бена была совершенно обыкновенной, забитой барахлом, накопившимся за семнадцать лет, а Северин был совершенно необыкновенным.

Они проговорили несколько часов, сидя в темноте. Ближе к рассвету Северин опустился на пол; его голова откинулась назад, открывая длинную шею, глаза закрылись.

– Можешь лечь в кровать, – сказал Бен, перемещаясь на ее край и сминая стеганое одеяло. – Если ты, конечно, хочешь отдохнуть.

Глаза Северина распахнулись. Он быстро заморгал, словно позабыл, где находился:

– Благодарю. Но мне не пристало. Боюсь больше не проснуться.

Бен произвел в уме нехитрый подсчет.

– Ты спал с тех пор, как проклятие было снято? Это случилось два дня назад. Прошло около сорока восьми часов.

Северин неопределенно кивнул.

– Ты планируешь больше никогда не спать? – поинтересовался Бен, немного преувеличенно приподнимая брови.

Уголки губ Северина поползли вверх:

– Находишь, будто я так утомился, что не смогу уловить сарказм?

– Это не сарказм, – улыбнувшись, ответил Бен. – Во всяком случае, не совсем сарказм.

Северин со стоном заставил себя встать и растянулся на Беновом стареньком покрывале с картинками из «Звездного пути»; сестре Бен говорил, что оно нелепое, но втайне очень его любил.

– Неужто я недостаточно наспался? – спросил принц, но речь его стала неразборчивой, он потянулся и провалился в сон.

Он был красив, как никогда: тяжелые волны темных волос кудрявились вокруг рогов, брови выгнулись, ярко-розовые губы слегка приоткрылись. Теперь, когда принц больше не был заколдован, он спал, беспокойно ворочаясь; глаза двигались под веками. Может, с тех пор, как он был заперт в гробу, ему впервые снился сон.

Бен так и сидел, как одинокий страж, пока небо не начало светлеть и он не услышал скрип ступенек на лестнице. Парень подошел к двери и приоткрыл ее. В коридоре стояла его сестра, позади нее – Джек. Хэйзел выглядела, как будто вернулась с вечеринки: на ней был зеленый бархатный топ, которого она точно не надевала вчера утром. Джинсы были грязны, а топ разорван вдоль одного из швов. Из взъерошенных волос торчали веточки. Бен наблюдал, как они вошли в комнату Хэйзел.

– У тебя точно не будет проблем, что ты меня привела? – прошептал Джек, присаживаясь на край ее кровати.

Хэйзел покачала головой и пошла закрыть дверь:

– Маме будет все равно. Ты ей нравишься.

Где они были? Бен уставился на закрытую дверь, недоумевая, что именно он сейчас видел. Куда бы Хэйзел ни заставила Джека взять ее этой ночью, это явно имело отношение к тому, как у нее получилось освободить Северина, и всему остальному, о чем она врала в последнее время. Но то, что он увидел их вместе, причем выглядящих так, будто они собирались спать в одной кровати, беспокоило Бена по совершенно другим причинам.

Он любил свою сестру, но она стольким разбила сердца! И парень предпочел бы, чтобы Джек избежал их участи.

В коридоре снова стало темно. Через несколько секунд Хэйзел вышла из комнаты. Бен подумал, что она собирается в ванную. Он мог бы поймать ее по пути и расспросить, что происходит. Но девушка остановилась, прислонилась к стене и начала рыдать.

Ужасный, беззвучный плач заставил ее сложиться пополам, обхватив живот руками, как будто плакать было очень больно. Сползя по стене, она присела на пол – тоже почти бесшумно. Слезы бежали по щекам и капали с подбородка, а она все раскачивалась взад и вперед.

Хэйзел никогда не плакала. Она была выкована из железа и никогда не ломалась. Никто не был таким выносливым, как его сестра. Хуже всего оказалось то, как тихо она рыдала – словно училась этому, словно успела к этому привыкнуть. Бен помнил, как в детстве завидовал Хэйзел, свободной от обязательств или чужих надежд. Если она хотела учиться сражаться на мечах по роликам на Ютубе и книгам, взятым в библиотеке, мама с папой не говорили, что вместо этого она должна играть гаммы. Она не была мишенью для родительских лекций о том, что таланту не следует пропадать впустую, дар подразумевает обязательства, а искусство – самое главное в жизни.

Теперь Бен понимал, как они старались быть внимательны друг к другу, как боялись невзначай ударить в больное место. Но щадить другого человека не так-то просто. Легко посчитать, что ты преуспел, хотя на самом деле с треском провалился.

Через пару мгновений Хэйзел протерла глаза краем бархатного топа. Потом поднялась, еще раз судорожно вздохнула и вернулась в свою комнату.

Бен пошел следом и повернул ручку. Джек расшнуровывал ботинки, Хэйзел расчесывала волосы; ее глаза были красными и немного припухшими. Увидев Бена, оба замерли.

– Всего лишь я, – сказал он.

– Мы не… то есть не совсем… – начал Джек, делая жесты в сторону кровати, что, как расшифровал Бен, означало: «Я не пытаюсь обесчестить твою сестру, хотя, возможно, и надеюсь, что у нас будет секс». Хэйзел одновременно принялась извиняться, что бросила Бена.

Он поднял руку, призывая их помолчать:

– Пусть говорит кто-нибудь один – лучше Хэйзел. Я хочу знать, что на самом деле произошло. Прямо сейчас. Начиная с того, где вы провели прошлую ночь.

– Мы ходили на фейский пир, – ответила Хэйзел, с размаху садясь на кровать. Она выглядела изнуренной: под глазами залегли темные тени. Бен не ожидал, что после стольких отговорок сестра так легко признается. – Не все прошло так, как я надеялась, но кое-что выяснить удалось. Ольховый король предложил поймать его сына в обмен на безопасность города. Проблема лишь одна: он чокнутый. Окей, две проблемы: его представления о безопасности города – чушь собачья.