Внезапно заверещал служебный телефон и прервал его печальные размышления.
Следователь взял трубку и чуть не оглох от воплей Чарущева:
– Алло, алло, – надрывался Чарущев. – Позовите Суржикова к телефону!
– Я слушаю, – ответил Суржиков. – Что случилось?
– На меня сейчас напали в подъезде, чуть не убили!
– Где вы сейчас?
– У своего дома, приезжайте.
– Еду, адрес скажите.
Чарущев продиктовал адрес, и Суржиков с тоской взглянул в окно. Дождь разошелся, и нужно было каким-то образом пробежать, не промокнув до нитки, к машине, а у него не имелось ни зонта, ни плаща, и рубашку сегодня надел как назло с коротким рукавом.
Закрыв кабинет, он прошел по пустынному коридору мимо дежурного и, кивнув ему на прощание, выскочил на улицу.
Дождь окатил Суржикова ледяным холодом, и он, ежась, побежал к своему «Ниссану».
Когда он через двадцать минут подъехал к дому Чарущева, испуганный и дрожащий то ли от страха, то ли от негодования владелец фотостудии стоял под козырьком подъезда в окружении соседей и что-то рассказывал им.
Дверь в подъезд была настежь распахнута.
Суржиков вышел из машины и подошел к потерпевшему.
– Вот видите, – протянул Чарущев плачущим голосом, показывая порезанную руку и кожаный разрезанный портфель. – Какой-то гад полоснул меня в темноте, и если бы не сосед, то и меня убили бы…
Молодой спортивный парень выдвинулся вперед.
– Я чудом успел, – произнес он. – Кто-то вывинтил в подъезде лампочку, и было темно. Я спускался по лестнице и услышал, как внизу хлопнула дверь, и тут же раздался крик Арсения. Я окликнул его и побежал на помощь, но преступник успел удрать. Когда мы выскочили на улицу, его и уже след простыл.
В подъезде уже горел свет, и Суржиков смог рассмотреть капли крови на полу и валяющийся в углу стилет.
Устало вздохнув, Суржиков позвонил экспертам. Вызвав их, он стал изучать место происшествия. Рядом со стилетом он обнаружил в углу крохотные следы красной глины.
Ляля довольно дорого продала браслет Маргариты, а кулон и цепочку вернула со словами:
– Денег у тебя теперь предостаточно, может, не будешь их продавать?
Маргарита на радостях закатила пир горой. Купила дорогое шампанское, семгу, козий сыр, швейцарский шоколад, фрукты.
Девушки сердечно пообщались, засидевшись до полуночи.
Прощаясь, Ляля сказала:
– Если тебе нужна работа, я могу помочь, нам в универе библиотекарша нужна, заодно к вступительным экзаменам подготовишься.
– Спасибо, я подумаю, – грустно вздохнула Маргарита.
– У тебя все в порядке? – испытующе взглянула на нее Ляля. – Проблемы? Может, я смогу помочь?
Поддавшись внезапному порыву, Маргарита печально произнесла:
– Боюсь, это не в твоих силах.
– Что, серьезные проблемы?
– Очень, – опустила голову Маргарита. – Но я не могу тебе рассказать.
– Ну как хочешь, – вздохнула Ляля. – Спокойной ночи.
Проводив соседку, Маргарита убрала со стола и легла в постель. Но ей не спалось: задумавшись о последних событиях, Маргарите стало себя жалко до слез. Вот Лялька учится, занимается любимым делом, счастлива и весела как птичка, ни от кого не прячется. А она окончила бессмысленную школу фотомоделей вместо того, чтобы получить полноценное, нормальное образование, потом связалась с женатым мужиком и попала в дикую историю. И никто, никто не вмешался, не сказал: «Дорогая, ты занимаешься не тем, ищи себя, возьмись за что-нибудь серьезное».
Отец всецело живет жизнью мачехи, а матери с ее обидами и до Инги дела не было, не то что до младшей нелюбимой дочери. Но ничего, Маргарита справится, решит квартирный вопрос и начнет жизнь с нуля. Она обменяет картину на жилье, а машину уж как-нибудь сама себе купит. Зная Башлыкова, она специально назвала такую огромную сумму, чтобы он откупился от нее скромной квартиркой, хотя бы такой, какую она снимает сейчас. Или… Ей вдруг пришло в голову, что если Иван не согласится, то она может обратиться к Ляльке, та же искусствовед, она и продаст картину за настоящую цену. Придя к такому решению, Маргарита обрадовалась и сладко уснула.
На следующий день она решила поменять правила игры и в первой половине дня поехала опять в центр, только теперь она вышла в Александровском саду и позвонила Жаркову.
– Думаю, ты тут же доложил своему шефу мои требования, – насмешливо заявила она.
– Он посоветовал купить тебе машинку для закатывания губ, – с издевкой ответил Жарков.
– Значит, я продаю картину?
– Нет, погоди, он сказал, что самое большее, на что ты можешь рассчитывать – двушку в районе Жулебино.
– Я подумаю.
– Думай, но это его окончательное решение.
– Хорошо, но картину вы получите, только когда я перееду в новую квартиру. Это мое последнее слово!
– Давай встретимся и все решим.
– Нет, – отрезала Маргарита. – Вы мне деньги на квартиру, я вам портрет дамочки. Все, мне некогда, позвоню через неделю.
Маргарита отключила телефон, бегом спустилась в метро, вышла через несколько остановок и взяла такси.
Только приехав домой, Маргарита спокойно вздохнула. Нужно было сразу так вести себя с Башлыковым. Сейчас она уважала себя за твердость характера, а как она все умно устроила! Они ни за что не найдут, где она живет. Но не продешевила ли она? Может, действительно не связываться с Башлыковым, а продать картину через Ляльку?
«Если Башлыков готов так просто купить мне квартиру, значит, портрет и впрямь стоит огромных денег, зачем их терять?! Но неизвестно, как Ляля отреагирует, узнав, что картина украдена из музея. Или не стоит ей показывать? И соглашаться на предложение Ивана?»
Так Маргарита размышляла до вечера. А вечером к ней заглянула Ляля и испуганно сообщила, что какой-то парень подозрительной наружности остановил ее у подъезда, показал фотографию темноволосой девушки, очень похожей на Маргариту, и спросил, не живет ли в этом доме такая.
– Я сказала, что такую не видела. Но он потом подходил и к другим жильцам дома. Так это ты?
Маргарита побледнела и, кивнув, пролепетала:
– Но я даже не знаю, кто меня ищет.
Девушки прошли на кухню, и Ляля уселась за стол, а Маргарита поставила чайник и вытащила остатки вчерашнего пиршества.
Пока она нарезала торт, Ляля не сводила с нее глаз и вдруг изрекла:
– Слушай, я все время думаю, кого ты мне так сильно напоминаешь, и, только глядя на фотографию, поняла: ты похожа на «Неизвестную» Крамского.