– Не стоит, – произнес он в раздумье. – Поезжай. Если тебе удастся чем-то ей помочь, будет хорошо. Людям ведь надо помогать. Когда-нибудь это зачтется…
– Солнышко мое, пожалуйста, не расстраивайся, – едва не заплакала Катя. – Может, мне все-таки вернуться в Минск? Не это сейчас для меня главное.
– Никто не знает, что сейчас главное, – не согласился он и повторил: – Езжай в Гомель.
– Я прилечу в пятницу! Постараюсь попасть в посольство с самого утра и успеть на самолет! Если… Если, конечно, ты еще этого хочешь, – добавила она неуверенно.
– Хочу, – тихо признался он. – Мне тоже без тебя тяжело. Но, боюсь, ты не успеешь вылететь в пятницу. Самолет в два часа дня. Это нереально.
– Есть другие рейсы! – вспомнила Катя. – Я позвоню в агентство, попрошу билет до Франкфурта через любой другой аэропорт!
– Не стоит суетиться. Лучше сразу бронируй на субботу… Я тебя встречу, – окончательно совладал он с эмоциями. – Ты где сейчас?
– Только что подъехали, – оглянулась на машину Катя, – к деревне, в которой жила осужденная. Хочу поговорить с сельчанами.
– Как дорога?
– Обыкновенная зимняя дорога. Снега не было, так что чистая, укатанная, – попыталась она его успокоить.
– Ты сказала, что плохо спала, – вспомнил Вадим. – Почему? Что-то еще случилось?
– Да нет, просто рядом не было тебя… Помнишь, я как-то говорила о состоянии между небом и землей? Так вот, ты уехал – и я опять оказалась будто без почвы под ногами… Больше ничего не случилось, – постаралась уверить его Катя.
В последнюю секунду она твердо решила, что о позднем звонке какой-то Балай ему пока лучше не знать. В пятницу ей будет не до встречи с этой женщиной. Увидится с Вадимом во Франкфурте – расскажет.
– Хорошо, что ты не одна, – неожиданно сменил тему Вадим.
– Ну да, а то был у меня легкий мандраж перед дорогой. Отвыкла далеко ездить. Ты только не волнуйся, все хорошо.
– А за кого мне теперь волноваться? Мартина больше нет. Остались ты, мама да Хильда. Береги себя.
– И ты себя береги. Я сразу прилечу, как только получу визу! Целую тебя. Держись!
– И я тебя целую.
Тяжело вздохнув, Катя вернулась в машину. Венечке, пытавшемуся с помощью навигатора сориентироваться в довольно большой деревне, хватило одного взгляда на Катю, чтобы понять: что-то случилось.
– На тебе лица нет. Кто звонил?
– Умер один хороший человек, – положила она телефон на панель.
– Кто? – напрягся Потюня.
– Ты его не знаешь. В пятницу или в субботу полечу в Германию на похороны. Вот только не знаю, как объяснить Жоржсанд. Поторопилась я с выходом на работу.
– Так и объяснишь. Что она, не человек? А кто умер-то?
– Можно сказать, отец человека, которого я… которого я люблю, – набравшись смелости, произнесла Катя и задумалась.
Впервые она сказала эти слова вслух. Но первым их услышал совсем не тот, кому они предназначались.
«Почему я не сказала о своей любви Вадиму? – заныло сердце. – Это для него сейчас так важно. Такое горе… А я так его люблю…»
– Тогда надо лететь, – поддержал ее Потюня, наблюдая, как, схватив телефон, она снова открыла дверцу машины.
Набрав немецкий номер Ладышева, с которого ей только что звонили, Катя прижала трубку к уху. Автоматический женский голос, судя по всему, оповестил ее, что абонент в данный момент недоступен. Тогда Катя повторила попытку на другой номер. Тот же результат. Отрицательный.
«Жаль… Как жаль, что я ничем не могу сейчас ему помочь… Даже словом…»
В один момент чувство сострадания к Вадиму, к незнакомой Хильде и ее умершему мужу не просто захлестнуло, а затмило сознание: горло сдавил спазм, закружилась голова, ноги перестали держать ослабевшее тело, которое интуитивно принялось искать опору. Вокруг все поплыло…
– …Катя! Катя, очнись!.. Еще нашатырь… – словно сквозь вату в ушах, донеслись до нее голоса.
В нос ударил резкий запах. Кто-то изо всей силы тормошил тело, щеки обожгло чем-то шершавым и холодным.
– Катя, очнись! Катя…
– О! Глаза открыла!
– Надо бы «скорую» вызвать… А где здесь больница?
– В городе. Тридцать километров, – отчетливо прозвучал неприятно-сиплый незнакомый голос.
Взгляд довольно быстро сфокусировался, и она смогла рассмотреть не только склонившееся над ней лицо Венечки, но и незнакомого мужчину в милицейской форме. Неподалеку стоял УАЗик.
– Не надо «скорую», – пошевелила она непослушными губами. – Мне уже лучше. Сейчас, – попыталась она приподняться и только тогда сообразила, что лежит на коленях у Потюни.
Рядом валялась раскрытая аптечка.
Поняв ее намерения, милиционер ухватил Катю за плечи, поставил на ноги, дождался, пока она закрепится в вертикальном положении.
– Как вы себя чувствуете?
От мужчины пахнуло перегаром.
– Спасибо, уже лучше, – отстранившись, Катя перевела взгляд на штанины вставшего следом фотокора. – Только мутит почему-то. А что случилось?.. Авария? Не помню…
– Если бы авария! – отряхивая от снега джинсы, пробубнил Веня. – Стояла с телефоном, через минуту глянул – нет нигде. Выскочил из машины, а ты под дверью лежишь. Сразу растерялся, не понял, что к чему. Хорошо вот, товарищ милиционер мимо проезжал, – заботливо принялся он чистить Катину одежду. – Н-да… Куртка у тебя теперь хоть куда: всю грязь с двери собрала, никакой «Ариэль» не поможет.
– «Тайд» обещал прийти, – попыталась она пошутить.
– Может, все-таки в больницу? – пристально вглядываясь в ее лицо, уточнил Веня.
– Нет, – замотала Катя головой. – У нас дел уйма, и больница в планы никак не вписывается.
– Тогда будем считать, что все это нервы… Значит, так. Теперь я за рулем, а ты рядом, – не терпящим возражений тоном заявил Венечка. – Товарищ милиционер меня поддержит.
– Не только поддержу. Рекомендую, – кивнул мужчина.
– А я и не собираюсь сопротивляться, – подняла на него взгляд Катя и улыбнулась. – Спасибо вам за помощь.
Лишь сейчас ей удалось его рассмотреть: за сорок, на полголовы выше Потюни. Упитан, круглое лицо, глубоко посаженные глаза – слегка опухшие или отекшие, похожие на маленькие щелочки. Но взгляд острый, цепкий. Специфика работы, что ли?
– А, собственно, вы здесь к кому? – неожиданно поинтересовался он, глянув на номера. – Из столицы… Каким ветром занесло?
– Да вот, ищем… – начал было Потюня.
– Магазин ищем, – перебила его Катя и посмотрела многозначительно. – Веня, ты нашел его на карте?
– Нету его там, – буркнул тот.