— Так ты думаешь, что все разгадал, не так ли? — спросила она холодно.
Я снова прижал телефон к уху и спустя мгновение почувствовал дуло пистолета, уткнувшееся мне в затылок.
— Не шевелись, — приказал голос мужчины, держащего пистолет. Он взял у меня из руки телефон и закрыл его. Его густые волосы были густо напомажены и зачесаны прямо назад. На его носу красовалась фиолетовая горбинка, а глаза были широко посажены и разнонаправлены, как будто у него было две оптических системы вместо одной.
Он был не один. Еще четверо вышли из теней, все вооружены, у одного в руках электрошокер. Один из них был тем самым мясистым увальнем, мы видели его раньше в компании человека, глаза которого были словно вырезаны из бумаги и неровно приклеены к его лицу.
Мужчина с электрошокером вытащил тридцать восьмой Клета из кобуры и бросил его в стену из бамбука, обрамлявшую подъездную аллею. Затем он толкнул Клета на «кадди», заставив лечь на капот, и приказал ему раздвинуть ноги.
— У него пистолет на правой лодыжке, — сказала Варина.
— Уж она-то знает, где у меня что. Ух уж вставил я ей как-то, — прошипел Клет, — по пьяни, разумеется.
— Вы с Дэйвом сами во всем виноваты, сказала Варина, и вы глупцы, если думаете, что кому-то есть до этого дело.
Мужчина с электрошокером пробежался свободной рукой у Клета под мышками и похлопал по бокам. Затем проверил его пах, внутреннюю сторону бедер, задрал его правую штанину и отстегнул автоматику двадцать пятого калибра.
— Еще раз погладишь мой член, и я сломаю тебе нос, с электрошокером или без, — сообщил Клет.
Мужчина выпрямился и улыбнулся:
— Ты не в моем вкусе, — бросил он.
Мужчина с напомаженными волосами раздавил ногой мой мобильник, вытащил мой сорок пятый калибр из подплечной кобуры, приказав мне упереться руками в машину и раздвинуть ноги.
— Я чист, — сказал я.
— Я тебе верю. Но ты знаешь процедуру. Мы тут все профессионалы, приятель. Не усложняй себе жизнь, ответил он.
Его дыхание заставило меня поморщиться, пока он быстро обыскивал меня.
— Что, не нравятся тебе креветки с чесноком и томатным соусом? Мне тоже. Напомни мне больше в этом месте ничего не есть, — добавил он.
— Где моя дочь? — спросил я у Варины.
— Этого я не контролирую, — ответила она.
— Не ври мне.
— Дэйв, неужели ты думаешь, что сможешь что-то изменить? — спросила она. — На кону стоят миллиарды долларов, а ты со своим другом-носорогом, который только членом и умеет думать, вдруг появляетесь и портите всем жизнь. Я пыталась предупредить тебя, но нет, ты меня не послушал.
— Да, хорошо, не самые мы умные чуваки, так как ни Клет, ни я так и не поняли, с чем мы имеем дело. Моя дочь жива?
— Может быть. Но я вниз еще не спускалась, так что точно не знаю, — ответила Варина.
— Вниз?
— Вы сами спросили меня об этом. Все это ваша вина. Опять же, мне жаль вас и ваших дочерей, — сказала она.
— Думаешь, что можешь заставить нас просто исчезнуть? — спросил я. — Что никто не узнает, что мы были здесь?
— Ты хоть знаешь, сколько заключенных похоронено в этом дворе? — продолжила Варина. — Ты что, видишь их памятники? Или, быть может, ты в новостях когда-нибудь читал об их смерти?
— Но эти люди умерли больше сотни лет назад.
— А как насчет тех одиннадцати, что погибли при выбросе нефти? Или всех тех солдат, разорванных на куски на растяжках, чтобы у людей был дешевый газ? Много видишь разборок на эту тему по национальному телевидению? — спросила она.
Краем глаза я заметил, как из теней вышла высокая, прямая фигура. Человек был одет в бархатный пиджак, тирольскую шляпу и безупречную белую рубашку.
— Добро пожаловать, наши эгалитарные герои, — произнес Алексис Дюпре, — надеюсь, вечер вам понравится. Мистер Робишо, не желаете ли поболтать со своей маленькой подружкой Ти Джоли? Я знаю, что она будет рада встрече с вами. Как и ваша дочь.
— Заканчивайте с этим, — сказала Варина и поежилась, — мне холодно.
Человек с напомаженными волосами вложил дуло пистолета мне в ухо. Вдали я слышал, как товарный состав продувает пневматику, и мне показалось, что я чувствую, как земля подрагивает от веса состава. Как оказалось, я чувствовал нечто совсем иное. Участок газона размером метра три на четыре поднимался прямо передо мной у беседки, словно дверь в подземное королевство, не являвшаяся даже Данте в самых смелых его фантазиях.
Подземная часть плантации была полностью перестроена. Высокие потолки покоились на мощных дубовых стропилах, полы были выложены венецианской мозаикой и покрыты коврами средиземноморских расцветок. Стены при этом напоминали что угодно, но только не то, чем служили. Они были сплошь увешаны плазменными панелями, демонстрирующими тропические закаты и пляжи с растущими тут и там пальмами и волны, мягко накатывающие на песок, такой белый, словно это был сахар. В главном зале стояли традиционные кожаные кресла бордового цвета и стеклянный столик. В задней части подземного строения виднелись и другие комнаты, некоторые с дверьми, некоторые без.
— Моя дочь где-то там? — спросил я.
— Возможно, — согласился Алексис. Как вам нравится наша визуальная аранжировка? Взгляните сюда, в боковую комнату. Вам, помнится, понравилась моя коллекция военных фотографий. Не желаете ли посмотреть кинофильмы ушедшего века?
Он толкнул дверь, за которой находилось нечто, похожее на кабинет. На двух стенах висели четыре отдельных экрана, демонстрирующих черно-белые записи немецких солдат, сжигающих деревню, пикировщиков, стирающих с лица земли какой-то город, еврейских магазинов, уничтожаемых в «хрустальную ночь», целых семей, появлявшихся из чрева товарных вагонов, детей с глазами, полными ужаса, гонимых, словно стая животных, через узкие коридоры из колючей проволоки в концентрационные лагеря.
— Люди знают, что мы здесь, — сообщил я.
— Нет, не знают, — сказал голос позади меня.
Пьер Дюпре вышел из задней комнаты, причесываясь на ходу.
— Наши друзья уже стучатся в дверь к вашей жене, — сказал он, — один из них выкрал ее мобильный телефон из сумочки, так что вы ей не звонили, мистер Робишо.
— Где Гретхен? — спросил Клет.
— Готовится, — ответил Дюпре.
— К чему?
— К экскурсии в Средние века. Мы собираемся узнать, как много вы знаете, мистер Персел, а также имена людей, получивших от вас информацию, которая, как мы все знаем, вас никоим образом не касается. Поверьте мне, когда все это закончится, вы будете умолять нас снять ваши показания.
— Не тяни, Пьер, — попросила Варина.
— Облегчу вам жизнь. Что вы хотите знать? — спросил Клет.