— В каком-то акте я расписался…
Но войдите хоть одной ногой ко мне в положение, — я же был под наркозом от неё… И потом, мы же не в Израиле живём, где в каждой аптеке висит объявление: «Чтобы приобрести цианистый калий — мало показать фотографию тёщи. Надо иметь ещё рецепт».
Документы?! Неужели каждая женщина, которую я приглашаю в ресторан поужинать, должна предъявить мне справку из вендиспансера?! Документы?! Да от такой женщины забудешь, как родную маму зовут, не то щоб спросить про документы!! — разгорячился Абрам Хаимович.
Кульбацкий и Шейко переглянулись, едва сдерживая улыбки. Генерал бесстрастно спросил:
— Блондинка приняла приглашение?
— Нет, Ирма показала мне свое обручальное кольцо… О, зохэн вэй, какие на нём были бриллианты! Она сказала, что у нее очень ревнивый муж…
Мы же с вами понимаем, товарищ генерал, что бриллианты идут всем и при всех обстоятельствах, но у неё на кольце были такие камушки, что я сразу понял — муж очень ревнивый. Раз ревнивый, значит, очень любит. Такие бриллианты дарят только от большой любви… И совсем не собираются примерять рога к своей голове… Кстати, господа начальники, вы знаете, что такое перхоть на голове мужчины? Это — опилки от спиленных рогов!
— Так как насчёт приглашения поужинать в ресторане? — Кульбацкий направил в нужное русло ход мысли рассказчика.
— Да. Ирма ответила, если я очень буду настаивать, то она согласна пообедать у меня в кабинете…
Я позвонил в буфет и нам всё принесли: коньяк, осетрину, фрукты… Да, ко мне в кабинет… Того, что случилось со мной в кабинете, в ресторане не случилось бы никогда…
Недаром мне ещё бабушка говорила:
«Абрам, чтоб ты сдох, пока я жива. Тебя хоть по-человечески похоронят»… Как она была права…
Срывкин еще долго бы рассказывал, как они с Ирмой пили коньяк, как после очередных половых актов выходили в туалет, как опрокинув, неизвестно какую по счёту, рюмку коньяка он впал в беспамятство…
Кульбацкий решительным жестом прервал его, показав листок с фотороботом Кристины-Ирмы.
— Узнаёте?
Срывкин в глубокой задумчивости утвердительно кивнул головой. Казалось, он внутренне был готов не только увидеть свою недавнюю знакомую на листе бумаги, но даже встретить её в кабинете Кульбацкого во плоти и крови.
— Уже взяли? — тихо спросил он.
— Пока нет…
— Тогда я таки не зря пришёл… — произнёс Абрам Хаимович, а затем сообщил следующее.
* * *
В день посещения Срывкиным ГУВД Краснодара ему около двенадцати часов позвонил друг, начальник краевой ветеринарной службы Краснодарского края Тигран Кочарян и поблагодарил его за предоставленную возможность познакомиться с редкой красоты блондинкой, артисткой Мосгорцирка.
— А с какой артисткой? — почувствовав недоброе, вкрадчиво спросил Срывкин.
— Ладно, джян, я знаю, что ты любишь делать приятные сюрпризы… Не знаю, как она там справляется со своими тиграми, но Тигранчика Кочаряна твоя дрессировщица «отдрессировала» что надо, а может, Тигранчик её… Трудно, джян, сказать кто — кого. Мы с ней целых три часа «дрессировались» у меня в кабинете…
— Да объяснишь ты наконец, кто к тебе приходил от моего имени?! — возопил Абрам Хаимович.
Тревога в его голосе передалась и другу, который рассказал, что утром, не успел он переступить порог своего служебного кабинета, как в дверях появилась красивая блондинка.
Представилась укротительницей тигров Мосгорцирка, труппа которого, действительно, находилась в Краснодаре уже две недели. Сообщила, что завтра со своими питомцами она отбывает поездом в Ростов. Пояснила, что звери очень плохо переносят дорогу, и поэтому их на время пути усыпляют.
С сожалением заметила, что снотворное для животных на исходе, потому что краснодарские гастроли оказались очень трудными…
— Не успел я сказать, что для получения калипсола — снотворного — нужны спецрецепты, а она уже достает из сумочки, требование, отпечатанное на твоей машинке письмо, заверенное твоей подписью. И печать гербовая… Тоже твоя. И спецрецепты…
Я спросил, почему не приехал твой ветеринар. Блондинка ответила, что ты его отправил в отпуск… Что мне оставалось делать? Письмо от тебя есть, подпись и печать на месте, спецрецепты заверены, как надо… Хотел всё-таки позвонить тебе на работу, но вспомнил, что раньше одиннадцати у вас в цирке никого не найдешь… А дома у тебя сейчас телефона нет… Ну, вот… А тут она ко мне на колени прыг и мурлычет: «А Абрам Хаимович вам привет просил передать и поцелуи тоже»… Ну, после этого понеслись наши души в рай… Три часа подряд кувыркались. Представляешь!
— Абрам Хаимович, — прервал монолог директора Кульбацкий, — когда вы обнаружили пропажу гербовой печати, бланков спецрецептов? Каким образом они оказались в вашем сейфе?
— Я уже говорил, что отпустил ветеринара на неделю в отпуск, потому что в его кабинете идёт ремонт… Рецепты на время его отсутствия положил к себе в сейф… Мало ли, что может случиться… У нас в цирке одних только дрессированных лошадей — целая конюшня… Есть и другие животные… А пропажу я обнаружил только после разговора с Тигранчиком… Очевидно, Ирма похитила печать и бланки рецептов, когда я заснул в кабинете. Странно, но ведь я, когда пришел в себя среди ночи, провёл ревизию… И что вы себе думаете? Чтоб что-то пропало, таки нет! Бумажник на месте, деньги в сейфе, а их там было немало, — на месте… Наконец, если она грабительница, то она могла бы снять у меня часы и перстень, — с этими словами Срывкин протянул правую руку в направлении сыщиков. Да, золота там было немало… — Я пришел сюда, товарищи сыщики, потому что понял, что эта Ирма может меня хорошо подставить…
Ведь она, использовав реквизиты цирка, печать, спецбланки, получила у Тигранчика сорок ампул сильного снотворного!! Если она захочет их использовать, то этому роялю, — Абрам Хаимович ткнул себя в грудь, — то этому роялю — крышка…
— Она вас уже подставила… — тихо произнёс генерал, вперив взгляд в зрачки глаз директора, — по вашей вине, из-за вашей преступной халатности она сегодня оставила без пенсии стариков целого района!
Не знаю, как насчёт «крышки для рояля», но то, что перед судом вы предстанете — это точно, — уже поостыв, подвел черту Кульбацкий…
— Идите и изложите все подробно в заявлении на мое имя… По-человечески я вам сочувствую, поэтому могу лишь посоветовать: составьте заявление вместе с адвокатом… Лучше с тем, который будет представлять ваши интересы в суде… Свободны!
— Вот тебе и Омар, то есть Абрам Хайям, — обратился Кульбацкий к Шейко, — когда Срывкин покинул кабинет. — Из-за своей половой неуёмности этот Абрам Хайям наделал нам дел — не расплести. «Висяк» верный, поверь моему опыту!
…Договорить он не успел — протяжно зазвонил телефон прямой связи с оперативным дежурным.
20 марта начальник отделения милиции поселка Энем, — что в получасе езды от Краснодара, — капитан Павел Иванович Комар приехал на служебном «газике» к платформе местного железнодорожного разъезда. До прибытия скорого поезда Москва — Адлер оставалось пять минут.