– А ты выеживайся побольше, – с досадой проворчал Саня, – еще и тебя выкину, как Стенька Разин ту княжну… тоже небось достала его по самый… челн расписной. Надо будет и мне свой поменять, – озабоченно добавил он.

– Челн?! – О господи, только смены пола нам в качестве маскировки не хватало! Я сейчас была в таком взвинченном состоянии, что ожидала от Сани чего угодно – даже просьбы поассистировать ему в этой операции.

– Тьфу на тебя! Мобильник. Вроде у аппаратов тоже свой номер есть, – пояснил Саня. – Может, и врут… но лучше подстраховаться. Слушай, – вспомнив, оживился он. – А зачем ты переодевалась?

Я спохватилась, что до их пор сижу в вывернутой куртке.

– Подстраховалась от лешачьих штучек.

Саня недоверчиво оглядел мой нелепый наряд.

– А это помогает?

– Еще как. Слабое место нежити – подверженность безусловным рефлексам, сформировавшимся еще на заре человечества. А поскольку физического тела у нее нет, эти процессы протекают на психическом уровне. – Я покосилась на парня: не слишком ли заумно излагаю, но, кажется, Серафим Петрович не соврал про вуз. Вообще-то просвещать Саню должны были на трехмесячных курсах по подготовке инспекторов, однако импровизированная лекция на хорошо знакомую тему помогала мне успокоиться. – Оттуда и пошли все эти заговоры-наговоры-ритуалы, заставляющие нежить поступать определенным образом. Ни один упырь не перешагнет начерченный вокруг костра круг, ни один леший не сможет запутать в лесу человека в вывернутой одежде или ступающего задом наперед. Нам этого не понять, а для них – норма нежизни. Уж на что мой Федька образованный, и то ничего с собой поделать не может. Это как молоточком по колену тюкнуть: как ни крепись, а нога дернется.

– И много ты таких фишек знаешь?

– По паре на каждый вид нежити. Договор договором, но проверить инспектора на вшивость она любит. Как, впрочем, и уличная шпана – участкового. Тут главное – не нервничать и не дать себя спровоцировать.

Саня озадаченно примолк – видно, не ожидал, что работа в нашей конторе потребует от него таких титанических усилий.

А мне внезапно подумалось, что неспроста он услышал мой крик на поляне.

Нежконтроль – не то место, куда любящие папеньки протаскивают великовозрастных оболтусов, с которыми потом мучается весь коллектив: делать они ничего не умеют и не хотят, а за зарплатой первыми прибегают. Отбор в инспекторы был очень строгий и с протекцией никоим образом не связанный.

Во-первых, кандидат должен был обладать легкими медиумическими способностями, «чувством подвоха», как шутил шеф. Их не купишь и не подделаешь, хотя вообще-то они есть у доброй половины женщин и трети мужчин.

Ну и, во-вторых, получить одобрение нежити, что наглухо закрывало дверь «блатным». По какому принципу нас отбирали, непонятно, но с неугодным ей инспектором нежить наотрез отказывалась общаться, так что Серафиму Петровичу приходилось из кожи вон лезть, чтобы обеспечить контору кадрами. Ко мне он вообще подошел на рынке и, оторвав от жизненно важного выбора между синим и черным свитером, поинтересовался, не нужна ли мне интересная работа. На что получил мое честное мнение о вконец обнаглевших маньяках и пожелание дальней извилистой дороги.

Маньяк оказался настойчив, вручил мне визитную карточку и предложил зайти в четверг для собеседования. Я рассмотрела ее уже дома, вытряхивая карманы над мусоркой. Белорусский герб в углу картонки и приставка «Гос-» так меня изумили, что я рискнула отправиться по указанному адресу, прихватив зачетку (я тогда еще училась), паспорт и – на всякий случай – газовый баллончик. Беседа получилась короткая и дурацкая: какие у меня цели в жизни, люблю ли я фантастику, как отношусь к президенту… Через пять минут со мной вежливо попрощались, пообещали перезвонить и выставили под дождь.

«Ну и ладно, – думала я, злобно тюкая каблучками по стремительно углубляющимся лужам. – Все равно я до четвертого курса не собиралась на заочное отделение уходить, чисто из любопытства съездила…»

Туфли промокли насквозь, утром у меня прорезался зверский насморк, поэтому к работе я смогла приступить только через неделю. Как раз успела перевод с дневного оформить.

Так что, если бы у Сани не было нужных задатков, Серафим Петрович просто позвонил бы знакомому прорабу и попросил устроить племянника в строительную бригаду каким-нибудь цементомешателем или кирпичеукладчиком. Но шеф, видно, надеялся, что способный племянничек со временем пообвыкнет, пообтешется… лет эдак через двадцать, с весенне-осенними обострениями!

– Сань, а куда мы едем-то? – Я сбросила скорость у развилки.

Парень осмотрелся и неуверенно ткнул пальцем влево.

– Назад, на дачу. Надо все хорошенько обмозговать.

Я вздохнула и свернула вправо. С заблудами Саня и без лешего прекрасно справлялся.

Глава 5

Сапоги – это не роскошь, а средство передвижения.

С.

При должном старании даже из мужчины можно сделать человека.

Л.

Чертов сапог всю дорогу вертелся у меня в голове. Точнее, это я его там вертел, так и эдак. Ну леший, ну, скотина… «Ничего, – зло подумал я, – попадешься ты мне как-нибудь на узенькой тропинке! Фейерверка тебе, видать, не хватило? Ничего, мы можем и покруче. Будет еще в твоем лесу праздник… Хэллоуин имени Варфоломеевской ночи. Я тебе устрою! Я тебе такой „Apocalypse Now“ организую, что Фы Фы Коппола в своем Голливуде от зависти позеленеет, как трава по весне!»

Месть сладка, и мне стоило немалых усилий прогнать соблазнительное видение идущих на лес «су-двадцатьчетвертых». Видел я один раз, как они работают, хватило: километрах в трех от сопки перекуривали – и все равно земля из-под задницы улетела, а «грибок» поднялся такой, что Лешка Мельников с перепугу чего-то про атом бормотать начал…

– Эй, ты куда рулишь?! – спохватился я.

– На заправку, – тоном оскорбленной невинности отозвалась Леночка. – Или ты думаешь, что машина будет на воде из-под крана ездить? Стрелка уже почти на нуле стоит.

– А предупредить? – отгибая светозащитный козырек, буркнул я. – Наверняка ж здесь камеры понатыканы.

– Ага, и подслушивающие устройства в заправочных пистолетах, – выкручивая руль, пробормотала фифа. – А ботинки у тебя сигналы в космос не подают?

– Подают, – согласился я. – И черные «бумеры» мне постоянно мерещатся – тоже, видно, из-за контузии.

Упоминание о «хвосте» заставило девушку вздрогнуть и затормозить прямо на въезде.

– Са-ань… бензин ведь и в самом деле кончается.

– Заезжай и заправляйся!

Нет, определенно женщины – это существа с другой планеты. Или даже из другой галактики. Вроде бы на одном языке говорим, но думаем при этом абсолютно по-разному.