Book.

Господи, что я делаю?!

Уличного света хватило только до подвальной двери. Когда я дернула за болтавшуюся скобу, наружу вырвался клуб едкого дыма и несколько крыс, промчавшихся прямо по моим кроссовкам. Даже первой ступеньки не видать… Я щелкнула зажигалкой, поводила рукой из стороны в сторону. Слишком резко – язычок пламени трепыхнулся и погас. Щелкнула еще раз. Хорошо, что я купила кнопочную, а не кремниевую, с которой так мучился Саня… Выставив подачу газа на максимум, я спустилась по лестнице и, после некоторого колебания свернула вправо, двинувшись вдоль дома. Узкий коридор был полностью задымлен, но не до такой степени, чтобы с хрипом хвататься за горло. Куда большую проблему представляла окончательно упавшая видимость – идти приходилось по стеночке, а пол нашаривать ногами, чтобы ежесекундно не наклоняться к нему с зажигалкой.

В глазах и носу щипало все сильнее. По обеим сторонам коридора тянулись кладовочки, одни запертые, другие вообще с выломанными дверцами. Но хуже всего были просто открытые: я подспудно ожидала, что стоит мне коснуться загородившей дорогу створки, как из-за нее кто-нибудь выскочит. И я ему определенно не обрадуюсь.

Зажигалка ощутимо раскалилась, пришлось отпустить палец и помотать рукой, остужая и пластик, и обожженную кожу. Но вместо ожидаемой кромешной тьмы впереди и слева замаячил свет – нехороший, багровый. Видно, там-то и горело. Прислушавшись, я различила даже потрескивание пламени, а еще – какой-то странный, зарождающийся в стенах скрип, как если бы дом был деревом и мог покачиваться на ветру.

Сунув зажигалку в карман, я крадучись добралась до поворота и осторожно из-за него выглянула. Мама родная… Центр подвала выглядел так, словно в нем рванула граната: горело сразу в десятке мест, и хлам на полу, и распотрошенная обмотка тянущихся под потолком труб. Здесь дыма было еще больше, да такого едкого, что я не сдержала кашель. Поспешно закрыла рот ладонью, огляделась – но, кажется, кроме меня здесь никого не было.

Живого – никого.

А неподвижно лежащий между двумя кострами предмет напоминал тряпичный мешок.

Я впилась зубами в кулак, чтобы не закричать. Лена-Лена-Лена… не сейчас… надо отпустить стенку и подойти… на негнущихся ногах, едва удерживая равновесие… наклониться… тронуть за плечо, потянуть…

Ох!

Никогда бы не подумала, что испытаю такую жгучую радость при виде мертвого Вадима. Слава богу!!! Значит, Саня…

…и заметила чуть подальше еще одно тело.

Не вцепись она аккурат в рану на боку – черта с два бы я очнулся!

– Б-б-б…

– Саня, ты жив?!

Нет, хотел сказать я, умер и в раю. Ведь ты не можешь быть здесь, не должна – любимая, мой белокурый ангел… Лена-Леночка…

Потом в глазах еще немного посветлело, и я понял, что на райские кущи задымленный подвал не тянет.

– Б-больно, блин! Отпусти…

Разумеется, девушка и не подумала меня послушать.

– Что с тобой случилось?!

– Лен… все нормально.

– Нормально?!

– Да… с бесом все…

Рядом с нами что-то гулко ухнуло, подняв целую тучу пыли. Кусок штукатурки… здоровый…

– Хрен с ним – с тобой что?!

– Я тоже… почти в порядке, кха-кха-кха… Лен?

– ЧТО?!

– Беги отсюда!

Девушка на миг отстранилась – разобрать выражение ее лица сквозь дымовое марево мне не удалось, – а потом решительно вцепилась в мой ватник.

– А раз в порядке – тогда вставай!

– Уходи живо, дура! Оба сдохнем. Ну же… …! И мать твою растак! Ленка! Вали на хрен! …! Да, …, я тебя сейчас сам урою, если не уйдешь!

Были бы силы… ох, я б тебя так пнул… пулей бы из этого подвала улетела!

– Ага, – задумчиво сказала Леночка. – Ну что ж…

И… легла рядом со мной, прямо в кровь и мусор.

– Эй, ты чего?!

– И жили они долго и счастливо… – пробормотала девушка, уставившись в потолок. – И умерли в один день… Сань, я тебя не брошу.

Дом гулко застонал, одна из труб обломилась у выходящего из стены основания и с грохотом уронила конец на пол.

Лена закрыла глаза и прикусила губу, но даже не шелохнулась. Вот же послал господь блондинку в любимые женщины, тоскливо подумал я. Ведь в самом деле не уйдет…

– … хрен с тобой… помоги ватник содрать!

Девушка тут же вскочила и начала трясущимися руками расстегивать на мне пуговицы.

– Все… давай, приподнимись немного…

– Сейчас… – В следующую секунду в руках у Лены остался изорванный осколками ватник, а орущий во весь голос от боли Саня Топляков снова оказался на полу.

– Ой, Сань, прости, пожалуйста… – не на шутку перепугалась девушка.

– Ничего… – через силу прохрипел я.

Без ватника и с опорой на Леночку я даже сумел встать. Правда, первый же шаг аукнулся в ногах очередной волной боли – но это можно было терпеть… а-а-а-а!

– Русалочка…

– Что? – растерянно переспросила девушка, видно, решив, что я начал заговариваться.

– Русалочка, блин… она ведь как по ножам ходила?

– Сань… а где нож?!

– При мне, не волнуйся. И кольцо тоже.

– Ты их разнял?

Вместо ответа я зашелся в очередном приступе кашля – да так, что мы едва не свалились.

– Сами…

– Чего?! Саня, не молчи! И давай ноги переставляй, чуть-чуть уже осталось!

– Сами, говорю, развалились, – вяло пробормотал я, а затем Лена почему-то споткнулась, и мы все-таки упали.

Это было чертовски обидно… еще бы немного… и потом…

…я так и не сказал…

… что я ее…

… люблю.

Мы упали у самой лестницы. Нет, я не спотыкалась – просто не выдержала Саниного веса, целиком переложившегося на мои плечи.

– Сань?! – испуганно окликнула я, еще толком не разобравшись, не переломала ли ног сама.

Ну точно – потерял сознание! Гос-с-с-споди… а впереди самое трудное…

Десять ступенек. Вверх.

Позади загрохотало, ощутимо пихнуло в спину воздухом. Что будет следующим – балконы? Крыша? Потолок над нашими головами? Испуганная бесом и пожаром нежить разбежалась без оглядки, и больше ничто не держало дом на этом свете.

Всего десять ступенек, Леночка. ВСЕГО, а не АЖ.