Тем временем остальные дети уже включились в игру и закидали всю «актерскую группу» горячей выпечкой. Тем, у кого пончики кончились, захотелось немедленно купить еще, и у павильона выстроилась огромная очередь.
— Давай больше пончиков! — крикнул старший продавец своему кондитеру, подбежав к окошку и сунув внутрь разгоряченную голову. — У нас тут артисты выступают!
Тем временем главная артистка освободилась от рамки и, сообразив, что бритого нигде не видно, самым бессовестным образом скрылась с места происшествия. Позади нее бушевал праздник. Через десять минут она уже стояла на пороге кафе «Бригантина».
— Можно пройти на открытую веранду, — улыбаясь, заявила встретившая ее официантка и показала рукой — куда.
— Нет, — покачала головой Наташа. — Я останусь тут, внутри. Принесите мне фруктовый салат, большую чашку эспрессо и что-нибудь сладкое.
— У нас есть пончики «Лето», — сообщила девушка.
— Нет уж, — перепугалась Наташа. — Пончиками «Лето» я наелась по дороге. Принесите шоколадный торт.
Девушка улетучилась, а Наташа подперла голову рукой и принялась глазеть по сторонам.
Бритоголовый на самом деле никуда не делся, он просто дал Наташе возможность успокоиться.
И только она устроилась за столиком, он материализовался возле «Бригантины» и принялся изучать обстановку через стекло, встав так, чтобы его не было видно из зала.
Пока Наташа расправлялась с салатом, к кафе с шиком подкатил Сева Шевердинский, схватил с заднего сиденья папочку и потрусил к двери.
— Салют! — крикнул он, едва ворвавшись в помещение. — Давай сюда большую человеческую благодарность! — И подставил щеку для поцелуя.
Наташа чмокнула его сладкими губами и потребовала;
— Теперь документ.
Сева протянул ей папку и стал рассказывать:
— Я сейчас ехал мимо одной презентации. Пончики «Лето» ела? Так вот — тут поблизости павильон, а там настоящий цирк на площади. Куча детей, милиция, пожарные… Я даже остановился и вышел поглазеть. Правда, толпа такая, что ничего не видно. Но мне сказали, там выступают известные комики братья Серохвостовы.
Наташа проглотила неразжеванный кусок торта и спросила:
— А почему пожарные?
— Не знаю, наверное, для страховки. Там уже кто-то висит на пожарной лестнице. И стреляют из ракетниц.
— Сева, если я когда-нибудь останусь без работы, купи мне в качестве утешения пакетик пончиков «Лето».
— Ладно, — ответил Сева, который, конечно, ничего не понял. — А что там у тебя в бумажке-то? — Он имел в виду заключение экспертизы.
— Сейчас-сейчас.
Наташа углубилась в чтение, потом вскинула голову и воскликнула:
— Сева, все сходится! Земля подтвердила!
— Наталья, кем ты себя вообразила — космонавтом Гречко? Какая Земля тебе подтвердила?
О чем ты говоришь?
— Сева, я раскрыла страшное преступление!
Даже два страшных преступления. Только доказательств у меня по-прежнему нет.
— А экспертиза?! — возмутился тот. — Я носился по городу, как подстреленный заяц, чтобы тебе срочно что-то такое доказать. И теперь ты говоришь, что экспертиза все подтвердила, но доказательств по-прежнему нет!
— Это очень длинная история. С волками, маньяками, людоедами и отравленными женщинами.
— Ого! — Сева откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Приключения Индианы Джонса! Ты случайно не заказывала на сладкое обезьяньи мозги?
Наташа с отвращением посмотрела на него, потом бросила равнодушный взгляд на молодого человека, который шел к их столику, и тут зрачки ее расширились, словно у кошки, попавшей в темную комнату. И она простонала:
— О боже мой, нет!
— Что? — спросил Сева, которому официантка принесла дюжину мисочек и тарелочек и теперь расставляла их на столе.
— Это Игорь Калашников!
— Он кто — маньяк или отравитель? — поинтересовался Сева.
— С этим человеком мы прожили вместе почти год. Потом он убежал от меня, и я о нем ничегошеньки не знала. А теперь — вот он идет.
— Так ты радуйся, дурочка!
— Чему мне радоваться? Я уже успела полюбить другого.
— Хорошо, — похвалил Сева. — Влюбляться надо чаще. Скорость в этом деле выдает богатство натуры.
Вероятно, эту сентенцию он придумал сам для оправдания бурно проведенной молодости.
— Ната, это в самом деле ты, — констатировал Игорь Калашников, остановившись возле их столика, и посмотрел на нее лучистыми глазами.
— Здрасте! — поздоровался Сева, успевший туго набить рот капустным салатом.
— Да, Игорь, это я, — покорно согласилась Наташа. Немного подумала и добавила:
— Давно не виделись.
— Еще бы! Тебя нет дома, и ты не отвечаешь на звонки… Я весь извелся.
У Игоря Калашникова была внешность, очень подходящая для костра и гитары, — широкие плечи, сильные руки, борода, низкий голос и глаза, обрамленные лукавыми морщинками.
— С тех пор как ты убежал в командировку, — заметила Наташа, — я живу новой интересной жизнью.
— С ним? — Калашников кивнул на Севу, поедавшего пищу с удовольствием и соответствующими этому удовольствию звуками.
— Да нет, я просто так, покушать зашел, — чавкнув, признался Шевердинский. — Вы присаживайтесь!
Наташа наступила недалекому Севе на ногу, но было поздно — Калашников отодвинул для себя стул и сел. Он выглядел напряженным и внимательным, словно егерь, услышавший стрельбу в лесу.
— Ната, я понял, что мой отъезд был большой ошибкой, — сказал он и положил свои большие руки на стол. Эдакий настоящий мужчина — немногословный и сдержанный.
— Командировка дала тебе от ворот поворот? — съехидничала Наташа.
На самом деле ей вовсе не хотелось с ним пикироваться. Ибо в голове у нее был один Покровский, ради которого она теперь рисковала жизнью, твердо рассчитывая на взаимность, и Калашников никак не вписывался в ее ближайшие планы.
— Неужели в твоем сердце ничего не осталось? — проникновенно спросил он.
— В моем сердце осталась твоя грязная рубашка, которую ты «забыл» в шкафу для отвода глаз.
Тем временем в машине с затемненными стеклами, припаркованной возле входа в «Бригантину», происходил очень содержательный разговор.
— Кто это, черт побери, такой? И; откуда он взялся? — спросил один оперативник, другие наблюдали за Наташей от самого Березкина и едва-едва пришли в себя после ее «пончикового» бенефиса. Двое их товарищей — парень и девушка — сидели за соседним с Наташей столиком.