Дракон освободил ногу Элии и почти вытащил ее руку, но битва была явно неравной. Щупальца вырастали быстрее, чем он успевал рубить их.
Около руки Акабара открылся огромный глаз. Волшебник ткнул его кинжалом, и глаз закрылся, заслезившись желтым гноем.
Огромное толстое щупальце потянулось к ящеру. Закричав, волшебник бросился и оттолкнул Дракона. Щупальце схватило Акабара за запястье. На конце щупальца был огромный цветок, напоминающий формой руку, который вслепую подбиралась к голове мага.
Дракон с ужасом смотрел на происходящее.
Волшебник крикнул:
– Беги, черт тебя возьми, беги! – И тут вонючий цветок обвился вокруг его лица. Акабара затащило в самое сердце пульсирующей массы.
Дракон побежал к городской стене. Чудовище потянулось за ним. Отовсюду из его тела торчали мечи, и наполовину съеденные тела. Мага не было видно. Свет, который вызвало заклинание Акабара, угасал, только голубое мерцание, исходящее от руки Элии, указывало на ее положение.
Нырнув в дыру в городской стене, ящер скрутился в комок и покатился по склону с огромной скоростью. Ливень щупальцев сыпался сзади на него, но не достигал своей цели. С дальней стороны стены были слышны крики – наемники готовились встретить Моандера. Визг обычных и волшебных метательных снарядов доносился до ушей Дракона.
Ящер распрямился и бросился вниз по холму. У подножья он обернулся, чтобы посмотреть на монстра. Городская стена, уже обветшавшая за долгие годы, начала сдавать под натиском туши бога. Часть его тела сочилась через стену, уничтожая под собой все, что не могло убежать прочь.
Дракон развернулся и побежал к лагерю, вслед неслись пронзительные крики солдат, умирающих в городе. Он не думал об Акабаре; все его мысли были только об Элии, и у него не было времени на другое.
* * *
Оливия Раскеттл повернулась во сне и тихо простонала. Какая-то тень прошла через ее обычный сон о богатстве, славе, еде и вине. Лицо Фальша появилось на мгновение, его голова раскололась надвое ухмылкой, за этим следовал привычный кошмар – появление драконихи Дымки. Взбешенные кони ржали под напором ветра, производимого драконихой. Сон был так реален, что Оливия свернулась в комок и натянула покрывало на голову.
Затем ее что-то резко толкнуло. «Элия будит меня, чтобы я шла дежурить», – подумала Оливия.
– Уйди, – ворчала Оливия, хватая покрывало и завертываясь в него поплотнее. Это очередь ящера. Позволь мне поспать еще пять минут.
– Пять минут, – прогремел громогласный рык. Затем я зажарю тебя там, где ты спишь.
Глаза Оливии мгновенно открылись. Очень медленно она перевернулась и обнаружила, что смотрит прямо в глаза Дымканарпераднайклз.
– Конец, – прошептала хафлинг.
Ее спутников нигде не было видно. «Они ушли – все трое? Или они уже погибли?», – ломала голову Оливия.
Привязи лошадей были выдернуты, извивающееся тело гнедого лежало неподалеку.
Дракониха проследила за ее взглядом.
– Да, – промурлыкала Дымка, – у меня была крошечная закуска прежде, чем я разбудила тебя. Я слишком раздражаюсь, когда говорю с людьми на голодный желудок. Искушение съесть их истощает, знаешь ли, нервы.
Пар, вырывавшийся из ноздрей зверя, окутал хафлинга.
Оливия закашлялась от едких испарений.
– А теперь, – потребовала дракониха, – где законник?
– Законник? – пискнула Оливия, пытаясь успокоиться.
«Как могли остальные оставить меня без охраны, в такой большой опасности?
Во всяком случае, нехорошо так себя вести!» – подумала Оливия.
– Женщина, которая знает старые обычаи, – сказала дракониха. – Воительница. Я так понимаю, она путешествует с другом-магом и с ящером.
Сердце у Оливии подпрыгнуло. Они еще живы! Они прячутся где-нибудь. Они могут спасти меня!
Вслух она сказала:
– Но они были здесь совсем недавно. Может быть, они…
Ее взгляд упал на карту Акабара. В лунном свете она смогла увидеть, что на обороте что-то написано, но что именно, не было понятно. Очень осторожно, стараясь не провоцировать дракониху, она достала из сумки свечу и зажгла ее.
При свете она прочитала про себя сообщение.
– Ключ к разгадке? – спросила Дымка с надеждой.
– Да, – кивнула хафлинг. – Видишь? – она поднесла карту к левому глазу драконихи.
– И что там говорится? – осведомилась Дымка.
– Ты не читаешь на общем языке? – мягко, чтобы не обидеть тщеславного зверя, спросила Оливия.
– Я предпочитаю более наглядные искусства, – фыркнула дракониха. – Театр, скульптуры, бардов. «А как насчет оперы?» – подумала Оливия. Она положила пергамент перед собой и прочитала вслух:
– Явилось видение. Ушла в Зентильскую Твердыню. Скорее приходи. Обнимаю, Элия.
– Ты уверена? Мне кажется, что ты сказала слишком много слов, – не поверила Дымка, ее, брови поднялись от удивления.
– Она использовала много аббревиатур. Как писари, знаешь ли, – ответила хафлинг.
– Твои друзья всегда оставляют тебя, потому что ты долго спишь? – спросила дракониха.
– Ну, они знали, что я не очень хочу идти к этим зикам. Я предпочитаю посещать другие города, например, Захолмье. Я думаю, они не захотели, чтобы я ломала голову, пойти с ними или нет.
Дымка встала на задние лапы, потянулась и зевнула. Затем она снова села.
– Ты не представляешь, на что я пошла, чтобы найти вас, – сказала она.
Дело чести, и все тут.
Оливия не могла объяснить, что на нее нашло, но какой-то демон внутри нее все не давал ей покоя, и, наконец, она резко сказала:
– Ты вспомнила, что должна принести нам сундук с золотом, который тогда пообещала?
Глаза Дымки сузились.
– До того, как я разберусь с зентарцами, которые прячут твоих друзей, думаю, не помешал бы второй завтрак.
Демон внутри исчез.
– О, – сказала Оливия, – ты не должна этого делать. Летая с полным животом, ты заработаешь заворот кишок. Кроме того, тебе понадобится кто-то, чтобы помогать вести переговоры с зентарцами. Они ужасные бюрократы. Анкеты, меморандумы. Они могут водить тебя за нос целыми днями. Я могла бы быть очень полезной, чтобы сократить эту рутинную работу с бумагами, ведь ты же знаешь, как я общительна. Вспомни славные времена, когда мы были вместе в пещере, э-э, логове, я имею в виду твой дом.
– Помню, – согласилась дракониха с деланной улыбкой. И я должна признать, что желание получить тебя обратно, мой маленький потерянный трофей, возбуждает меня почти так же сильно, как жажда мести. Дымка помолчала немного, прежде чем спросить: