Анжелика еще не успела набрать полную грудь воздуха, когда Жидков влез и быстро спросил вместо нее:
— Что было в той записке, которую нашли рядом с телом моего дяди Макара?
Анжеликина челюсть клацнула, а ее глаза сверкнули бешенством. Однако блюдце принялось носиться по листу бумаги. Чьи-то руки едва не соскочили с него и догнали уже на ходу. Лариса про себя складывала из букв слова. Через некоторое время все стало ясно. На вопрос: «Что было в той записке?» неведомый ТРСТР ответил:
— ПОМНИ ПРОШЛОЕ.
Лариса посмотрела на Жидкова, а Жидков посмотрел на нее. В глазах обоих отражался один и тот же вопрос. И тут раздался скрипучий голос Фаины:
— Моего мужа убили? Ответь нам, кто бы ты ни был.
— ТРСТР, — подсказал Шубин. — Ответь нам, ТРСТР. Ее мужа убили?
Все замерли и стали ждать, что будет. Блюдце неохотно поехало влево.
— ДА.
Лариса включила все свои ощущения, пытаясь сообразить, чьими целенаправленными усилиями может двигаться блюдце. Только ничего у нее не вышло. Посудина перемещалась, но подталкивал ли ее кто-нибудь, понять было совершенно невозможно.
— Угрожает ли опасность, кому-нибудь еще в этом доме? — нараспев спросила Анжелика.
Ответ последовал скорый и неприятный:
— ДА.
Наступила тишина, только где-то далеко громыхала настоящая летняя гроза, обогнувшая Рощицы стороной.
— Кто-то из нас умрет? — неожиданно для всех спросил Уманский, глядя в самый центр блюдца.
— ДА.
— Спрашивать — кто? — шепотом поинтересовалась Анжелика и посмотрела на Фаину.
Вместо того чтобы кивнуть, та сама задала вопрос:
— Кто умрет?
— ТЫ.
— Глупости, — неожиданно для всех вскричала Фаина и, встав, отбросила от себя стул, так что тот покатился по полу.
— Мама, не делай этого! — ахнула Анжелика. — Мы должны отпустить духа, иначе он не сможет уйти обратно. Мы должны…
— Ерунда! — гаркнула Фаина и, подойдя к двери, с размаху стукнула по выключателю. — Дух, пошел к черту!
От яркого света все начали жмуриться и закрываться руками. Жидков, сильно подув, загасил по очереди все свечи, и от них пошел вверх отвратительный черный дым. Лариса никогда не видела, чтобы обычные свечи в прозрачных стаканчиках так чадили.
— Что ты наделала? — простонала Анжелика вслед матери. — Теперь этот дух будет гулять тут, среди нас! Он может причинить много вреда…
— Какой такой дух? — спросила та, не оборачиваясь. — Даже неясно, что это тут было. Наверняка кто-то глупо пошутил. Надеюсь, что не ты.
Самое сильное и негативное впечатление прерывание спиритического сеанса произвело на Маргариту.
— Боже мой! — причитала она, семеня вслед за сыном и Ларисой по коридору. — Как же она могла?! Это ведь так опасно! Я чувствую, все кончится плохо. Мы даже не спросили у духа, сколько людей в этом доме умрет. Вдруг не один? Вдруг несколько?
— Мама, не волнуйся, тебе ничто не грозит, — утешил ее непробиваемый Жидков.
Они поднялись на второй этаж и как раз проходили мимо детских комнат. Первая — Ванина, вторая — Артема. Там было тихо.
— Дети спят, — понизила голос Маргарита, а Жидков тотчас возразил:
— Ну да! Заснешь с пустым брюхом. Наверняка лежат, кулаки грызут.
Лариса пришла в ужас. Как это так? В доме два голодных ребенка, а взрослые, все как один, спокойненько занимаются своими делами. Конечно, у бедняжек нет ни печенья, ни шоколадок, чтобы заглушить голод. Капитолина походила на женщину, способную проверять тумбочки и карманы. Кроме того, сомнительно, чтобы Анжелика давала своему сыну деньги на мелкие расходы.
— Нормальная мать, — тихо сказала она, — заботясь о здоровье ребенка, приносит ему на ночь кефир или простоквашу.
— Так это нормальная, — хмыкнул Жидков. — Ты же видела мою кузину.
— Но ведь ты опекун.
— Опять! — рассердился он. — Если ты задумала меня разжалобить, то совершенно напрасно.
К огромной Ларисиной радости, нерадивый опекун зевал. Причем с такой страстью, с таким удовольствием, что показывал глотку до самых гланд. При этом становился до смешного похож на ревущего осла. Надо дождаться, пока он уснет, прокрасться на кухню, взять что-нибудь из еды и сунуть детям. Интересно, если ее поймают возле холодильника, будет показательный суд и смерть через повешение? Или ее четвертуют без суда и следствия?
В конце концов, она может все свалить на «жениха». Скажет, что в нем взыграли опекунские чувства. И пусть попробует отрицать.
Жидков с невероятным проворством совершил вечерний туалет, забрался под одеяло и свернулся калачиком. Лариса дождалась, пока выровняется его дыхание, выключила свет и открыла окно. Дождь кончился, но толстые и длинные капли, похожие на насытившихся пиявок, все еще ползли по фасаду дома и трепыхались на подоконнике. Из сада дохнуло на нее такой свежестью, что захватило дух. Небо оказалось низким и пышным, верхушки деревьев были воткнуты в него, словно булавки в ватную подушечку.
«Выжду немного и отправлюсь на кухню за добычей», — решила Лариса и опустила веки. Перед глазами немедленно встал Уманский со своей суперкороткой стрижкой, которая делала его голову колючей даже на взгляд.
Ей хотелось обсудить с Жидковым результаты спиритического сеанса, но это дело пришлось отложить на завтра. Она и то удивлялась, как долго на этого типа действует снотворное. Наверное, для быстроты усыпления ему нужно две таблетки — все-таки это здоровый мужик, а не хилая барышня.
Тем временем выспавшегося после обеда Шубина распирало желание что-нибудь сделать для человечества. Единственное, что он умел хорошо, — это печь торты и уничтожать грибы. Печь ночью торт, да еще на чужой кухне, показалось ему делом небезопасным, и он отправился искать прошлогодние соленья. Однако умная Зоя перепрятала грибочки в другое место, и вылазка оказалась напрасной. Шубин расстроился и уже собрался было вернуться обратно, когда услышал, что в его сторону движется кто-то большой и грузный.
Он мгновенно принял решение — выключил свет и нырнул под стол. Через минуту свет вспыхнул снова, и в поле зрения разведчика-любителя оказались крепкие ноги Вольдемара, вставленные в массажные тапки с пупырышками. Насвистывая, наглый тип принялся выгребать из холодильника какие-то плошечки и чашечки и расставлять их на подносе. Шубин чуть-чуть приподнял скатерть и увидел — о, ужас! — мисочку маринованных опят, заправленных прозрачными от масла луковыми колечками и бусинками черного перца. Вольдемар намеревался унести поднос к себе и пожрать все до последнего кусочка.