— А Петя успел положить в сейф книгу? — шепотом спросила Марина, когда немного успокоилась. Мысль пришла неожиданно.

Олег отпер сейф и отрицательно покачал головой. Ничего.

В помещении царил беспорядок, произведенный явно чужими руками, однако не чрезмерный. Валецкий отметил про себя, что сумки с аппаратурой лежат в коридоре, но чемоданчика с книгой нет и среди вещей.

«Может, она у бандитов? — размышляла Марина. — Похоже, это как раз „мои“ бандиты. И про похищенных людей милиционеры говорили. Ох, чует сердце, неспроста все это!»

Наконец представители правоохранительных органов собрались уезжать и попросили Олега проследовать с ними в отделение, чтобы закончить все формальности. Марине сказали, что она свободна.

Она вышла на улицу и зажмурилась — здесь уже вовсю сияло солнце: наступило замечательное летнее утро. Грустным взглядом проводив милицейскую машину, увозившую Олега, Марина огляделась по сторонам в поисках своей собственной. И не увидела ее. Двинулась вдоль улицы, ища свою старушку. Куда же Петя ее мог поставить? Куда?

Она прошла из конца в конец улицы, наверное, раз двадцать и даже заглядывала на сопредельные территории. Машины не было нигде. «Нет, это уж слишком — теперь еще тачка пропала! Что вообще происходит? Кончится ли когда-нибудь этот кошмар?»

— Дочка, ты не машинку свою ищешь? — раздался старческий голос, и Марина, вздрогнув, обернулась. Перед ней на тротуаре стоял бойкий дедок с газетой в руке.

— Да, — робко улыбнулась ему Марина. — А что?

— А я смотрю — ходишь, ходишь, все машины осматриваешь. На угонщицу вроде не похожа. Значит, у тебя угнали.

— Как это — угнали? — побледнела Марина. — Вы видели?

— Я видел, дочка, как ночью одну машину забрали на этом.., длинный такой. На него еще грузят другие автомобили и увозят.

— Эвакуатор? — воскликнула Марина.

— Да-да, эвакуатор. Я прогуливался у подъезда — собачка моя попросилась. А мне что — все равно не спится, погода хорошая. Смотрю — грузят машину. Я подошел и спрашиваю: чего, мол, забираете? Мужик их главный говорит: бросают где хотят, вот и пусть теперь ищут на стоянке да штраф платят.

— Спасибо вам, дедушка, дорогой!

Очередной раз подивившись тому, какие жизнь закручивает лихие сюжеты, Марина бросилась к метро — срочно ехать домой и выручать автомобиль. Она не знала, как это делается, но ее одноклассник был каким-то чиновником в мэрии и с помощью своих связей вполне мог помочь ей разобраться в ситуации.

* * *

Одноклассник помог, причем довольно эффективно — днем Марина уже подъезжала к редакции на своем грязном, но таком родном автомобиле. Прежде чем запереть его, она окинула взглядом салон и увидела пару черных перчаток, оброненных кем-то из мужчин. Она решила переложить их в багажник, где у нее был пакет со всяким нужным в автохозяйстве барахлом.

Открыв багажник, Марина остолбенела — там лежал знакомый чемоданчик. Максимально закрыв чемоданчик от посторонних глаз собственным некрупным телом, Марина осторожно, словно там была мина, открыла крышку — депутатская часть книги находилась внутри и выглядела превосходно. Марина разглядывала ее одну минуту, вторую. Потрогала пальцем бумагу. Осознала, что это реальность, и едва не зарыдала от счастья. Отогнав машину на охраняемую стоянку рядом с редакционным зданием, она подхватила чемоданчик и бросилась звонить Олегу — судя по времени, его уже должны были отпустить. От волнения не могла усидеть на месте, выбралась из машины и принялась бродить по тротуару взад и вперед, беспорядочно нажимая на кнопки мобильника. Видимо, ее мысли были настолько поглощены книгой, что она не увидела весьма приличной выбоины в асфальте. Резкая боль в ноге вернула ее к действительности. Чертыхаясь, Марина в очередной раз набрала номер.

— Я слушаю, — раздался короткий ответ.

— Ты где?

— Дома — в офис пока нельзя. Собираюсь навестить нашего раненого. А ты?

— Я тоже тут пострадала по глупости — вывихнула ногу, и, кажется, серьезно. Но я тебе не поэтому звоню. — Марина сделала паузу и сообщила:

— Она нашлась.

— Кто? — не сразу понял Валецкий.

— Книга. Депутатский кусок.

— Все-таки попала она тебе в руки, — процедил тот и скомандовал:

— Приезжай, и быстро. Мне не нравится, что ты осталась с ней один на один.

— Приеду, если получится. Говорю же — нога. Не знаю, смогу ли машину вести.

— Тогда я сам приеду, жди. Ты где сейчас?

— Около редакции.

— Там и стой, буду через двадцать минут.

Не успела она спрятать телефон в сумочку, как он снова зазвонил. Она поднесла трубку к уху и услышала голос Тани Зотовой. Заложников отпустили.

* * *

— Слушай, Колян, ты чего-нибудь понимаешь? — Карась усиленно тер ушибленную при задержании макушку. Минут десять назад за ними захлопнулась тяжелая металлическая дверь камеры, и теперь они пытались осмыслить, что произошло. Пока им было ясно одно — в погоне за проклятыми кусками идиотской книги, которая зачем-то понадобилась этому шизофренику Клину, они находят уже третий труп, причем в этот раз их еще и арестовали за убийство, которого они точно не совершали.

Колян, которому досталось больше всех, тихонько стонал на полу. Третий бандит, одетый только в кожаные штаны (такую же куртку он потерял во время потасовки с милицией), только удивленно крутил головой, оглядываясь. В подобном помещении он оказался впервые, поэтому его здесь интересовало абсолютно все.

— Колян, да хватит тебе, лучше давай думать, что делать будем. Версию надо двинуть толковую, тогда, может, и сойдет нам все с рук…

Колян, приоткрыв левый глаз (правый не открывался, так как был подбит мастерским ударом одного из блюстителей порядка), грустно посмотрел на подельника:

— Карась, а ты не глянул, записки при нем не было?

— Какой записки? — опешил тот.

— Ну, что если кто эту книгу возьмет с плохими намерениями, тот умрет… Как в прошлые разы, помнишь?

— Да не смотрел я, — огрызнулся Карась. — Ты, Колян, совсем с этими записками того…

И он покрутил пальцем у виска.

Колян вдруг вспомнил, кто тут старший, и, приподнявшись, прорычал:

— Ты, пацан, мать твою, говно зеленое! Еще раз варежку раскроешь — будешь всю жизнь на дантиста работать!

— Не кипятись, — сразу поджал хвост не отличавшийся храбростью Карась. — Я же за тебя беспокоюсь.

— Ты за себя беспокойся! Говорил ведь, чтобы этот придурок, — Колян кивнул в сторону третьего подельника, — на стреме стоял! А он где оказался? Почему в машине сидел?