Лидия вскочила и уставилась на картинку, не веря своим глазам.
– Не может быть, – прошептала она, щёлкая мышкой и листая изображения.
Это были фотографии пьяного Горазона, дерущегося с Башкой. Павел Иванович был в непотребном виде: перекошенное лицо, бессмысленные глаза, волосы дыбом, порванная рубашка, а главное – оппонент его выглядел деревенской дешёвкой, что придавало драке бессмысленность, негламурность и высшую степень пошлости.
– Не может быть! – вслух повторила Лидия. – Фотографии делал Крис?!
Далее шли снимки событий в бассейне. Вот Ида Григорьевна сняла с себя платье, оставшись в кружевном боди, вот она бултыхнулась в воду, вот Горазон помогает ей выбраться, а Башка накидывает на старуху махровый халат, вот полуголые пьяные гости с медийными лицами весело плещутся возле никелированных поручней, вот…
Это был страшный снимок. На бирюзовой глади воды, спиной вверх, словно нелепый большой поплавок, висел мёртвый Горазон.
Лидия схватилась за пылающие щёки, и, не закрыв папку, выбежала из комнаты.
Славка очнулся в своей кровати, поверх одеяла, в верхней одежде.
Пахло кофе, апельсинами и каким-то лекарством.
За окном орали павлины, а через портьеры сердито пробивался солнечный свет.
Славка, вспомнив, что с ним случилось, с ужасом проверил на себе наличие женского белья и всего, что под ним. Всё было на месте, всё в целости и даже в тонусе, но оставался один вопрос: не заметил ли Фрадкин в ходе транспортировки всех этих возмутительных особенностей Славкиного организма?
В дверь постучали, и, не дождавшись приглашения, в комнату вошёл Сэм Константинович.
– Как себя чувствуете? – с иронией поинтересовался он.
– Не знаю, – ответил Славка, так как действительно не знал, как себя чувствует.
– Не тошнит?
– А надо? – выпучил глаза Славка, немедленно почувствовав приступ тошноты.
Никто никогда не заботился о его здоровье, и он не знал, как на эту заботу реагировать.
Доктор сел в кресло и закинул ногу на ногу, поддёрнув безупречную брючину. Славка совсем засмущался.
– Здрасьте… – отчего-то запоздало сказал он.
Доктор молча закурил сигарету, и, покачивая ногой, в упор посмотрел на Славку.
Когда Орлик не знал, что делать, он шёл в наступление.
– Док, вы в курсе, что курить вредно?
– Здрасьте, – поздоровался доктор.
Славка насупился и отвернулся. Он не любил, когда из него делали дурака, а док только этим и занимался.
– Я курю уже много лет и мне трудно отказаться от сигарет, – вежливо пояснил Фрадкин. – Если вам мешает дым…
– Не мешает! – выкрикнул Славка, хотя дым ему очень мешал.
– Скажите, это вы учинили разгром в столовой? – ещё более вежливо спросил док.
Орлику вдруг стало смешно.
Он представил себе, как благородный Сэм Константинович обнаружил в столовой разбитые статуэтки, как вздёрнулись его лохматые брови, как он всё взвесил, сопоставил, обмозговал, и – сделал выводы.
– Почему вы решили, что это я?
– Вы больше всех подходите на роль дебоширки. Я уже говорил, что у вас нестабильный гормональный фон.
– А как вы относитесь к призракам, док?! – Славка сел в кровати и разогнал перед носом сизое облако дыма.
– Никак. Я грубый, циничный материалист. А почему вас это интересует, молодая леди?
«Леди!– отметил Славка. – Значит, он не обнаружил ничего лишнего в моём теле, пока тащил меня в спальню!»
– Говорят, в этом доме проказничает призрак одного известного актёра!
– Пашки Горазона, что ли? – захохотал Фрадкин. – Не верьте досужим вымыслам! Горазон мёртв, я сам констатировал его смерть. Если вы намекаете, что столовую разгромила нечистая сила…
– Почему нечистая? – возмутился Славка. – Очень даже чистая! Как он папе моему в нос засандалил!!
– То есть вы, милая леди, утверждаете, что морду папе набил Горазон?! – брови Фрадкина взлетели вверх и остались там, словно приклеенные.
– Призрак Горазона! – поправил доктора Славка. – Морду папе набил приз-рак! Я видела его собственными глазами!! Когда Суковатых малость… охренел и не захотел выпустить нас с Лидией из столовой, форточка распахнулась, влетел Горазон – абсолютно голый, между прочим! – и дал папе в морду! Папа упал, а мы с Лидией убежали.
– Та-ак, – протянул Фрадкин и вернул брови на место. – А вот Евгений Суковатых утверждает, что его избила собственная дочь. И статуэтки перебила тоже она!
– Вот с-сука, этот папаша, – только и нашёл, что сказать Славка. – А вы у Лидии спросите, док! Она всё видела.
Фрадкин махнул рукой, затушил сигарету и встал.
– Вы с Лидией дурью маетесь, – жёстко сказал он. – То в столовой бузите, то на крыше висите. Выдумываете чёрт знает что… – Брови грозно сошлись на переносице. – Зачем про закрытые двери придумали? Про Раду зачем наплели?
– То есть, когда вы пришли, дверь в зимний сад была открыта, Рады возле неё не было, пятен крови и разбитой бутылки возле фонтана тоже? – догадался Славка.
– Совершенно точно. Только не говорите, что всё это натворил Горазон. По-моему, вы с Лидией играете в какие-то непонятные игры.
– А Рада где? – вскочил Славка с постели.
– Не знаю, – пожал док плечами и отпустил свои брови на волю. Они ушли с переносицы и принялись гулять по всему лбу в свободном полёте. – Не знаю я, где ваша Рада. Спит, наверное, в своей комнате. По-моему, у неё проблемы с алкоголем.
– Та-ак, – протянул теперь уже Славка, начиная ходить из угла в угол. – Та-ак! А у меня, док, впечатление, что это вы, – вы! – играете в какие-то игры! Где Ида Григорьевна?! Что вы сделали с Радой?! Почему вы всё время врёте?!
– Выпейте вот это и всё пройдёт. – Док вынул из кармана таблетки и положил на стол. Брови его замерли горизонтально, подчёркивая невозмутимость и твёрдость позиции. Очевидно, чтобы усугубить эту твёрдость, Сэм Константинович достал сигарету.
Орлик понял, что разговаривать с Фрадкиным бесполезно. Славка вдруг осознал, что для этого человека он – вошь, недоразумение, неправильная запятая в простом предложении, которую исправить нельзя, но можно не замечать. В бессильной ярости Славка остановил собравшегося уходить Фрадкина вопросом:
– Почему вы курите, док? Неужели не боитесь рака лёгких?
– Боюсь, – Фрадкин замер у открытой двери. – Я очень боюсь рака лёгких, но ещё больше боюсь беспомощной старости. Поэтому хочу умереть относительно молодым. Пусть хоть и от рака лёгких, какая разница отчего умирать? – Фрадкин усмехнулся. – Один мой больной говорил: курить буду, но пить не брошу! – Сэм Константинович закрыл за собой дверь, и его шаги гулко застучали по коридору.