История подошла к логическому заверше­нию. В одну из прекрасных лунных ночей на берегу реки они соединились физически. Но, как только вампир ощутил энергию девствен­ной крови, его темная сущность мгновенно во­зобладала. Он жаждал крови и только ее, тем более что такое долгое время находился на строжайшей диете. Девушка, увидев отросшие клыки и остекленевший взгляд, безумно испу­галась и отпрянула от вампира, подняв руки к лицу в умоляющем жесте. И тут внутренний наблюдатель, которого так культивировал в се­бе вампир последнее время, сыграл с ним злую шутку.

«А что, если ты настолько велик, что смо­жешь сейчас противостоять самому себе?» — шепнул ему внутренний голос.

Но это был голос его злейшего врага Света. Вампир замер. Ему показалось, что он может сделать невозможное. Но кровь тянула, ее сила была настолько велика, что темная суть вновь взыграла. И он вновь бросился к девушке, рас­крыв рот.

«Так ты слаб! — вновь услышал он голос внутри себя. — Сдержись, хотя бы один раз. Соверши то, на что никто не способен. Отпус­ти эту жертву».

Девушка уже была измучена страхом. Она дрожала, шептала сквозь всхлипывания, что любит его, что примет все, что может случить­ся, что она его навеки. Она умоляла сделать хоть что-то, чтобы прекратить ее мучения.

Вампир вновь отпрянул от нее. Он пони­мал, что стал ареной борьбы Тьмы и Света, его сущность раздиралась на две части. И наконец, он выбрал. Встав, вампир наклонился над ле­жащей плачущей девушкой и сказал:

- Живи!

И тут же почувствовал, как дикая дрожь со­трясает все его тело и нестерпимый жар нали­вает его вены...

Началось превращение... И сила любви превратила его в человека.

Легенда о проклятии рода

Это произошло, как рассказала мне праба­бушка, еще в IX веке. Один из наших предков по имени Жерве имел довольно большую се­мью. Он жил во Франции, в городе Труа, то­гдашней столице Шампани, имел мастерскую по производству витражей и был довольно за­житочным. Но кто-то словно навел порчу на семью. Два его сына и юная прекрасная дочь покончили жизнь самоубийством. Вначале старший повесился в сарае во дворе и не оста­вил никакой записки. Жерве долго горевал и молча сносил позор. Но буквально через два года младший утопился в пруду. Вначале дума­ли, что это несчастный случай, но когда нашли тело, то увидели, что к шее привязан камень. Тщательно обыскав его комнату, Жерве нашел записку, которая гласила: «Простите меня, родные! Но жизнь больше не имеет смысла без моей любимой». Как выяснилось, его недавно оставила возлюбленная, и вот слабый юноша не смог справиться с горем. Все дети Жерве от­личались необыкновенной чувствительностью. Это передалось им от матери. Жерве женился на ней, когда ей было 16 лет. Она работала вы­шивальщицей парчовых риз при церкви. Была очень скромна, набожна и в то же время чрез­вычайно эмоциональна. Жерве пытался по­влиять на супругу, как-то изменить ее харак­тер, но она сразу начинала плакать и замыка­лась в себе. И все их дети на удивление похо­дили на нее характером. Даже совсем малень­кие мальчики-близнецы, которым было всего по три года, тоже часто плакали, капризничали и даже впадали в меланхолию, так несвойст­венную маленьким детям.

После смерти старших сыновей Жерве глаз не спускал с 15-летней дочки. Но и ее не убе­рег. И как только он не уследил за ней? Но влюбленные девушки умеют скрывать свои тайны настолько хорошо, что и ангел не дога­дается. Гуляя в саду, она через ограду заметила юношу, который внимательно наблюдал за ней. Он тут же подошел. Они разговорились. Юноша стал приходить к ограде чуть ли не ка­ждый день. Она, унаследовав чувствительность своей матери, мгновенно влюбилась. Но через какое-то время выяснилось, что он женат. В мастерской Жерве применялась довольно новая техника изготовления витражей, а имен­но цветное протравливание. Для него исполь­зовалась плавиковая кислота. Обезумевшая от горя девушка выкрала из мастерской отца эту кислоту, закрылась в своей комнате и выпила ее. Умерла она в страшных мучениях. Само­убийц хоронили за чертой кладбища. Никто из друзей Жерве не пришел на похороны. Жена лежала дома в беспамятстве. Совершив погре­бение, Жерве заплатил могильщику и отпустил его. Потом сидел возле могилы дочери в пол­ном одиночестве, пока не стемнело. Он рыдал, закрыв лицо руками, затем, затихнув, смотрел на уже осевшие холмики, под которыми по­коились два его сына. Когда взошла луна,   Жерве словно помешался. Он вдруг встал, про­стер руки над могилами и громко произнес: «Да будут прокляты самым страшным прокля­тием, которое только возможно, все члены Моего рода, которые лишь помыслят уйти из жизни добровольно. Пусть их тела после со­вершения этого самого ужасного из смертных грехов никогда не знают упокоения, пусть превратятся они в исчадия ада, бродят по зещ, ле в мерзком облике кровососов, существуют в муках и служат предостережением для всех мо­их родных по крови. Да будет так!»

И едва он произнес это страшное прокля­тие, раздался отвратительный смех. Жерве слов­но опомнился, его лицо приобрело более ос­мысленное выражение. Он с испугом смотрел, как с неба камнем падают на могилы какие-то огромные черные птицы и начинают когтями разрывать землю. Он начал креститься, шеп­тать молитвы, но птицы превратились в огром­ных черных волков. Их красные глаза горели, с клыков капала слюна. Жерве спрятался за бли­жайшие кусты. Волки мгновенно разрыли все три могилы. И вот перед остекленевшим от ужаса взором Жерве встали из ям два полураз­ложившихся трупа его сыновей, а затем и толь­ко что закопанный труп дочери в белом платье. Сыновья встряхнулись, расхохотались, их тела обросли плотью. Они приблизились к сестре. Жерве увидел, как они вдруг подняли головы к луне и зарычали. Из их ртов торчали длинные клыки. Он вновь начал креститься, бессвязно прося Господа простить за содеянное. Его про­клятые дети приблизились к кустам, за кото­рыми он прятался. Жерве с трудом держался на ногах.

Ужас парализовал его. И вот они стоят пе­ред ним. Увидев их мертвенно бледные, но жи­вые лица, Жерве немного пришел в себя. Да, это были именно исчадия ада, и он сам приговорил их к этому, но все равно, это были его любимые дети.

— Ты сделал, что сделал, отец, — сказал старший  сын. — И пусть тебя это не тревожит! Все равно мы были в аду. И этот ад самоубийц настолько страшен по своей сути, что мы даже не знаем, где нам будет лучше. Возможно, ты совершил милосердие по отношению к нам. О! Если бы мы при жизни знали, каково это — оказаться в таком невыносимо мучительном мире, где существование — бесконечная пыт­ка, то разве мы бы сделали то, что сделали?

- Разве можно сравнить эти мимолетные, незначительные, так называемые страдания из-за несчастной любви, — продолжил второй сын, — с теми страшными пытками, через ко­торые проходят потерянные души самоубийц?! Отец! Запиши проклятие на бумаге, сахрани ее и накажи своим детям передавать этот доку­мент из поколения в поколение. Может, так ты убережешь наших родных от этого ужаса.

- Простите, дети, -  дрожащим голосом проговорил Жерве, когда сыновья замолча­ли. - Позаботьтесь о сестре вашей. А я сделаю так, как вы мне сказали. И когда близнецы подрастут, то я непременно ознакомлю их с этим документом.