почему.

Как гласит легенда, во времена князя Изяслава его потомство было очень могуществен­ным. Многочисленные сыновья все как один славились умом, красотой, силой, ловкостью, звериным чутьем и бесстрашием. И вот наконец родилась у него и дочка. Назвали ее Арысь, в честь сказочной рыси, преданной любящей матери Арысь-поле. Арыська, так ее все звали, росла на удивление нежной и доброй. Она на­поминала не дикого гордого зверя, а пушисто­го милого котенка. Всем старалась помочь, всех утешала и озаряла своей прекрасной улыбкой. Но по природе она была рысью, как и все дети Изяслава. И в положенное время обращалась в зверя и уходила в лес. И конечно, каждое пол­нолуние она вместе с братьями резвилась в тайге. Но сама никогда не нападала на дичь, а ела лишь то, что добывали на охоте ее братья. Когда Арыське исполнилось шестнадцать, встретила она простого юношу, такого же, как она, тихого, доброго и нежного. Он был ее ро­весником, жил в соседнем селении в несколь­ких километрах от города князя Изяслава. Зва­ли его Всемил. Он зарабатывал на жизнь все­возможными поделками: плел лапти, корзины, туески, вытачивал дудочки, делал из глины свистульки и продавал все это на базаре на го­родской площади. Арыська как-то в ясный майский день прогуливалась там. Она остано­вилась возле разложенных на траве цветастых шалей. И тут услышала мелодичный пере­свист. Оглянувшись, увидела ребятишек, кото­рые играли со свистульками. Возле них стоял продавец — пригожий кудрявый светловоло­сый парень. Арыська подошла ближе. Парень ясно ей улыбнулся и предложил расписную глиняную свистульку в виде птички. Она купи­ла. Так они и познакомились и сразу полюби­ли друг друга. Арыська была дочерью князя, к тому же [2] оборотнем, а Всемил сыном бедной вдовы. Но это не помешало им встречаться. Свидания проходили вечерами. Арыська при­бегала за городские ворота, Всемил уже ждал ее. Они шли, обнявшись, в луга, на опушку ле­са, сидели на поваленных бревнах, любовались туманными майскими закатами.

Но не нравились двум младшим братьям Хемнославу и Ведославу эти свидания. Они считали, что Всемил не ровня их сестре. Все знали в городе князя, что правят у них люди-рыси, но никто на это внимания не обращал. Князья сами по себе, а простой люд — сам по себе. Издревле так было заведено. К тому же соблюдался негласный закон — молчать об этом и пришлым людям не рассказывать. Все­мил, конечно, слышал о рысях-оборотнях, но никогда не верил в это. Он жил в своем мире, старался делать добро, общался чаще всего с ребятишками. Но раз он любил Арыську, то поневоле пришлось ему столкнуться и с ее ми­ром. Она мечтала, что выйдет за него замуж, что построят они хорошую избу, что уйдет она из княжеского терема к мужу и заживут они счастливо.

Арыська, как и ее братья, не могла одолеть свою звериную сущность и каждое полнолуние убегала в лес в виде рыси. Но она сразу преду­предила об этом Всемила. Однако он упорно не хотел верить в то, что его любимая оборо­тень. Такой уж у него был характер. Ему лучше было жить в детских сказках. Тогда она, отча­явшись доказать ему, решила встретиться с ним в ближайшее полнолуние. Арыська дума­ла, что, увидев, как она обратится в зверя, Все­мил наконец поймет, кто его любимая. Она хо­тела, чтобы он женился на ней с открытыми глазами. Или, если не сможет смириться, то оставил бы ее навсегда. Она пришла к Темно-сдаву и Ведославу, которые были ей ближе всего по возрасту и с которыми она особенно нежно дружила, и попросила их помощи. А им только этого и надо было. Давно они уже заду­мали разлучить влюбленных. Арыська попро­сила их спрятаться за изгородью и посмотреть, что будет происходить. Она боялась, что Все-мил, несмотря на свою большую любовь к ней, увидев ее в образе рыси, испугается и, не дай бог, попытается выстрелить в нее из лука. Она, конечно, не верила в такой исход, так как зна­ла его мягкий характер. Но все-таки решила, что так будет лучше. Только она очень просила братьев, даже если любимый решит выстре­лить в рысь, не трогать его, а лишь крепко на­пугать. Они пообещали.

Наступило полнолуние. Как начало тем­неть, Арыська поспешила на свидание. Она очень торопилась, так как знала, что, как толь­ко луна полностью выйдет из-за леса, начнется превращение. Братья следовали за ней, дер­жась на расстоянии. Но они уже договорились, что бы ни случилось, убить Всемила, а Арысь-ке сказать, что таким образом они защитили ее от неминуемой смерти. Влюбленные встрети­лись на опушке леса. Арыська дрожала от стра­ха, но Всемил был спокоен и сказал ей, что по­любит ее и в виде зверя, если она действитель­но превратится в рысь. Как только лунный диск вышел из-за горизонта, Арыська затряс­лась и тихо зарычала. Всемил отошел от нее на пару шагов, но глаз не опустил. Она уже по­крылась шерстью, ее прекрасное лицо превра­тилось в мордочку молодой красивой рыси, на заострившихся ушах выросли черные кисточки. Рысь подпрыгнула и зарычала. Но Всемил сказал: «Как ты прекрасна! Все равно я вижу мою милую Арыську! И люблю тебя по-преж­нему!»

Тут выскочили браться. Они тоже начали превращаться, поэтому спешили. Темнослав, у которого ноги уже превратились в задние ла­пы, а руки пока оставались человеческими, на­нес удар ножом, но рысь бросилась ему под ноги. Он упал. Нож лишь разрезал Всемилу плечо. Тогда ударил Ведослав, но в свалке по­пал по сестре. Он рассек ей горло, хлынула кровь. Она упала и превратилась в Арыську. А братья уже стали рысями и убежали в тайгу. Арыська лежала на земле, кровь хлестала из ее горла. Обезумевший Всемил пытался как-то помочь любимой, но она была уже в агонии из-за смертельной потери крови. Тогда он в от­чаянии разрезал себе вену и начал вливать све­жую кровь в рану на ее горле. Но это не помог­ло. Хуже того, Всемил сам потерял столько крови, что впал в беспамятство. Его голова опустилась на грудь любимой. И скоро их души, ставшие равными, отлетели в мир иной. Их тела ушли под землю, а на месте их гибели выросли не обычные желтые, а белые купавки, укрыв ок­ровавленную землю своими цветами. На рас­свете братья вновь приняли человеческий об­лик и вернулись на место трагедии. Они увиде­ли полянку, покрытую цветами. Как только они приблизились, из одной купавки выкати­лась последняя капля крови и превратилась в багровую жемчужину. Братья взяли ее и с удивлением начали разглядывать. И вдруг ку­павка стала покачиваться и говорить голосом сестры: «Жестоко вы поступили со мной, бра­тья! Но я прощаю вас, верю, что вы заботились о моем счастье. Когда мы с любимым умирали, то наша кровь смешалась. Часть ее ушла в зем­лю, а часть соединилась. И получилась магиче­ская жемчужина. Она останется от меня на веч­ную память всему роду, как о любящей Арыське. И она может являть чудеса, лечить неизле­чимое, творить кровь в обескровленных. Заве­щаю хранить этот могущественный талисман и использовать его для процветания рода».

Голос затих. Упали братья на колени и низ­ко поклонились земле, покрытой белыми ку­павками.

И хранится с тех пор в племени славов Баг­ровая Жемчужина и оберегает весь род рысей.

Вампир и роза

Вампир мог видеть только ночью, поэтому весь день проводил в гробу. Его могила нахо­дилась в самом углу заброшенного кладбища. Здесь уже давно не хоронили, да и деревня вы­мирала. Осталось всего несколько домов, в ко­торых доживали свой век старики и старухи. Остальные постройки и домами уже трудно было назвать, все давно развалилось. Деревня находилась в глухом месте. С одной стороны ее окружала тайга, с другой — непроходимое бо­лото. Вампир давно жил здесь. Он уже сбился со счета, сколько времени прошло с тех пор, как его загнал в эту тайгу охотник. Вампир пе­ренесся через болото летучей мышью, а его преследователь остался на другой стороне, не в силах перейти гиблую топь. Местное кладбище приглянулось Вампиру. Он выбрал пустую мо­гилу. По ночам сколотил себе гроб, чтобы от­дыхать в нем днем. И скоро окончательно обосновался на новом месте. Ему все казалось, что охотник кружит где-то поблизости, поэто­му первое время он почти не выбирался из сво­его подземного убежища. На могиле сверху ле­жала каменная плита. Вампир выгреб землю из-под нее, углубил яму, поставил гроб на дно и был доволен, как он отлично устроился. Днем он лежал, так как всегда чувствовал слабость, но как только солнце заходило в лес, а затем закатывалось за горизонт, силы возвращались. И Вампир выбирался из могилы. Поначалу он охотился на людей. Но старался уходить как можно дальше от этой деревни, чтобы не наво­дить на свой след. Но скоро он обленился. Его существование располагало к этому. Ведь все интересы Вампира сводились лишь к тому, чтобы валяться весь день в гробу, а потом всю ночь искать пропитание. И напившись крови, снова уходить под землю до следующего захода солнца. Так прошла не одна сотня лет. Вампир наблюдал, как постепенно пустеет деревня, как молодежь уходит в города, забывая о своих стариках. Но его это волновало лишь с точки зрения пропитания. Однако лень делала свое. И когда в округе остались лишь старики, а их плохая слабая кровь мало привлекала Вампи­ра, он не отправился искать новое место для себя, а просто переключился на животных. Их в тайге все еще было предостаточно. Вампир знал, что будет жить вечно, поэтому особо не задумывался ни о чем. Он ел, лежал в гробу, иногда наблюдал за ночной жизнью лягушек в болоте. Их кваканье заменяло ему музыку.