в который ты меня привел. Я просто женщина и твоя жена, Френсис, - жена,
которая гордится тобой.
В эту минуту Френсису даже показалось, что он любит ее. Бросив ленту
биржевого телеграфа, он крепко прижал ее к себе, а затем подошел к батарее
выстроившихся на столе телефонов. "Она - прелесть, - подумал он. - В ней
нет ни хитрости, ни коварства, она просто женщина, настоящая женщина, до
мозга костей, любящая и достойная любви. Но, увы, Леонсии суждено, видно,
вечно стоять между нами".
- Еще одно волшебство! - пробормотала королева, когда Френсис, вызвав
контору Бэскома, заговорил в трубку.
- Мистер Бэском должен через полчаса вернуться к себе. Это говорит
Морган, Френсис Морган. Мистер Бэском уехал к себе в контору минут пять
назад. Когда вы его увидите, скажите ему, что я выехал следом за ним и буду
у вас почти одновременно с ним. У меня к нему важное дело. Скажите, что я
уже выехал. Благодарю вас. До свидания.
Естественно, что королева, очутившись в этом огромном, полном чудес
доме, думала, что Френсис покажет ей все, и была очень огорчена, услышав,
что он должен немедленно выехать в некое место, именуемое Уолл-стритом.
- Что же заставляет тебя расстаться со мной и гонит куда-то, точно ты
раб? - с оттенком недовольства в голосе спросила она.
- Бизнес - и это для меня очень важно, - сказал он с улыбкой и
поцеловал ее.
- А кто этот Бизнес и почему он имеет такую власть над тобой,
могущественным королем? Так зовут твоего бога, которому все вы поклоняетесь,
как мой народ поклоняется богу Солнца?
Френсис улыбнулся, удивляясь меткости ее сравнения, и сказал:
- Да, это великий американский бог. И бог очень грозный: когда он
карает, то карает быстро и ужасно.
- И ты вызвал его недовольство? - спросила она.
- Увы, да, хоть я и не знаю чем. Мне нужно ехать сейчас на
Уолл-стрит...
- Это там его алтарь находится? - перебила она его вопросом.
- Да, там находится его алтарь, - подтвердил он, - и там я узнаю,
чем я его прогневил и чем могу умилостивить, чтобы искупить свою вину.
Френсис попытался наскоро объяснить ей роль и обязанности горничной,
которую он еще телеграммой из Колона распорядился здесь нанять, но это
нимало не заинтересовало его молодую супругу; перебив его, она заметила, что
горничные - это, по-видимому, то же самое, что женщины индианки, которые
прислуживали ей в Долине Затерянных Душ, и прибавила, что привыкла к их
услугам с самого детства, с тех пор как мать еще только начинала учить ее
английскому и испанскому языкам.
Но когда Френсис, взяв шляпу, поцеловал на прощанье королеву, она
все-таки смягчилась и пожелала ему удачи перед алтарем его бога.
После нескольких интереснейших часов, проведенных на своей половине,
где ее водила по всем уголкам и нас водила горничная француженка, говорившая
по-испански, а затем некая пышная матрона, по виду тоже королева (но на
самом деле безусловно нанятая служить ей и Френсису), вместе с двумя
девушками-помощницами обмерила ее со всех сторон и долго восхищалась ее
фигурой, новая хозяйка дома спустилась вниз по величественной лестнице,
чтобы хорошенько осмотреть библиотеку с ее волшебными телефонами и биржевым
телеграфом.
Долго глядела она на биржевой телеграф, прислушиваясь к его
прерывистому постукиванию. Как странно: она ведь умеет читать и по-английски
и по-испански, но что значат эти таинственные значки на ленте - понять не
может. Затем она принялась обследовать телефон. Она видела, как делал
Френсис, и приложила ухо к микрофону. Потом, припомнив, что он поступал
иначе, сняла трубку с крючка и поднесла к уху. И вдруг в ушах ее раздался
чей-то голос - несомненно, женский, да так близко, что королева, вздрогнув
от неожиданности, в испуге уронила трубку и отскочила от аппарата. В эту
минуту Паркер, старый камердинер Френсиса, случайно вошел в комнату.
Королева не заметила его раньше в толпе слуг; костюм камердинера был столь
безукоризнен и осанка столь благородна, что она приняла его скорее за друга
Френсиса, чем за слугу, - за доверенного человека, вроде Бэскома, который
встретил их на вокзале в машине Френсиса и ехал вместе с ними, как равный, а
потом без рассуждении отправился выполнять приказания ее мужа.
Серьезная мина Паркера смутила ее, она рассмеялась и жестом указала на
телефон, как бы спрашивая, что это такое. Камердинер все с той же серьезной
миной поднял трубку, негромко сказала в нее: "Ошибка" - и повесил на место.
За эти несколько секунд в сознании королевы произошла целая революция.
Голос, который она слышала, был вовсе не голосом бога или духа, а просто
голосом женщины.
- Где эта женщина? - спросила она.
Паркер еще больше выпрямился, принял еще более сосредоточенный вид и
поклонился.
- Здесь, в доме, спрятана женщина, - возбужденно заговорила королева.
- Я слышала ее голос в этой штуке. Она, должно быть, рядом, в соседней
комнате...
- Это телефонистка, - сказал Паркер, пытаясь приостановить поток ее
слов.
- Мне безразлично, как ее зовут! - прервала его королева. - Я не
потерплю, чтобы в этом доме была еще какая-то женщина, кроме меня. Попросите
ее уйти. Я гневаюсь!
Но Паркер лишь еще больше выпрямился и принял еще более сосредоточенный
вид. Тогда вдруг новая мысль пришла в голову королеве: быть может, этот
почтенный джентльмен занимает в иерархии малых царьков куда более высокое