Будем следовать им и впредь; а потому пойдем, сын мой.
И они зашагали так быстро, что вскоре вышли из полосы песков и почти
нагнали Торреса и Манчено, а сия достойная пара, завидя их, поспешила
спрятаться в кусты. Пропустив старика с сыном вперед и держась на
почтительном расстоянии, они двинулись за ними следом. Тем временем Генри,
выбравший более короткий путь, разминулся как с первой, так и со второй
парой.
- И все-таки напрасно я остался в Панаме, это было ошибкой и
проявлением слабости с моей стороны, - заметил Френсис Леонсии. Они сидели
рядом на камнях у входа в пещеру, поджидая возвращения Генри.
- Неужели нью-йоркская биржа так много для вас значит? - кокетливо
поддразнивая его, спросила Леонсия. Но слова эти были лишь частично
продиктованы кокетством: главное - Леонсии хотелось выиграть время. Она
боялась оставаться наедине с этим человеком, которого любила такой
удивительной и пугавшей ее любовью.
Но Френсис не хотел ждать.
- Я человек прямой, Леонсия. Я говорю то, что думаю, - прямо, коротко
и открыто...
- Ив этом вы отличаетесь от нас, испанцев, - прервала она его. - У
нас самые простые мысли принято облекать в цветистые слова.
Френсис настойчиво продолжал, как если бы она и не прерывала его:
- Вот вы, Леонсия, как раз и принадлежите к числу таких хитрюг. Я
говорю прямо и откровенно, как говорят мужчины. А вы хитрите и увиливаете,
точно бабочка, избегающая сачка, - что, должен признать, свойственно
женщинам, и мне следовало ожидать этого. И все-таки это несправедливо... по
отношению ко мне. Я ведь прямо выкладываю вам, что у меня на сердце, и вы
все отлично понимаете. А сами ничего не говорите мне о своих чувствах. Вы
хитрите и изворачиваетесь. И я уже просто ничего не понимаю. Следовательно,
вы ставите меня в невыгодное положение. Вы же знаете, что я люблю вас. Я вам
откровенно в этом признался. А вы ответили что-нибудь?
Леонсия сидела красная, опустив глаза, и не знала, что сказать.
- Вот опять! - не унимался Френсис. - Вы мне не отвечаете! Вы
держитесь со мной теплее и оттого кажетесь мне прелестнее и желаннее, чем
когда-либо, и все-таки вы лукавите и ничего не говорите о своих чувствах и
намерениях. Почему? Потому что вы женщина или потому что испанка?
Его слова взволновали Леонсию до глубины души. С трудом владея собой,
но внешне сохраняя, однако, полную невозмутимость, она спокойно посмотрела
на него и так же спокойно произнесла:
- Я могу быть англичанкой, американкой или кем угодно, но я умею прямо
смотреть на вещи и называть их своими именами. - Она помолчала,
хладнокровно обдумывая, что сказать дальше, и столь же хладнокровно
продолжала: - Вы сетуете на то, что вы вот сказали мне о своей любви, а я
молчу. Сейчас я все вам объясню, - и вполне откровенно. Я люблю вас...
Он протянул к ней руки, но она оттолкнула его.
- Подождите! - повелительно сказала она, - Кто же из нас ведет себя
как женщина... или как испанка? Я ведь еще не кончила. Я люблю вас. И я
горжусь тем, что люблю вас. Но это не все. Вы спросили меня о моих чувствах
и намерениях. На вопрос о чувствах я ответила. А что касается намерений, то
вот вам мой ответ: я собираюсь выйти замуж: за Генри.
Такая англосаксонская прямолинейность положительно ошеломила Френсиса,
и он с трудом выдавил:
- Но, ради бога, объясните почему?
- Потому что я люблю Генри, - ответила она, смело глядя ему в глаза.
- Но вы же... вы же говорите, что любите меня, - дрожащим голосом
произнес он.
- Вас я тоже люблю. Я люблю вас обоих. И я вовсе не такая уж дурная
женщина - по крайней мере так мне всегда казалось. И до сих пор так
кажется, хоть разум и подсказывает мне, что добродетельная женщина не может
любить одновременно двух мужчин. Ну и ладно. Значит, я дурная, - такая уж я
родилась, ничего не поделаешь.
Она помолчала, но Френсис все еще не мог произнести ни слова.
- Ну, так кто же из нас ведет себя как англосакс? - спросила она с
легкой улыбкой, не то бросая ему вызов, не то забавляясь его
замешательством. - Я сказала вам, не хитря и не увиливая, о своих чувствах
и намерениях.
- Но это нелепо! - горячо запротестовал он. - Не можете же вы, любя
меня, выйти замуж за Генри!
- По-видимому, вы меня не поняли, - с упреком сказала Леонсия. - Я
собираюсь выйти замуж за Генри. Я люблю вас. И Генри тоже люблю. Но не могу
же я выйти замуж за вас обоих! Это не разрешается законом. А потому я выйду
замуж только за одного из вас. И я остановила свой выбор на Генри.
- Тогда почему... почему же вы уговаривали меня остаться? - спросил
он.
- Потому что я люблю вас. Я ведь уже сказала вам!
- Если вы будете повторять это, я с ума сойду! - воскликнул Френсис.
- Мне самой подчас кажется, что я схожу с ума, - сказала она. - Если
вы считаете, что мне легко сохранять англосаксонскую выдержку, то
ошибаетесь. Зато ни один англосакс, даже вы, которого я так люблю, не может
презирать меня за то, что я таю в душе какие-то постыдные чувства. Мне
представляется куда менее постыдным сказать об этом вам напрямик. Если,
по-вашему, это качество англосаксов - что ж, считайте так. Или, быть может,
это качество испанцев или что-то чисто женское, присущее лично мне, как
представительнице семьи Солано, - мне все равно, считайте как хотите, ибо
- да! - я испанка, я женщина... И я представительница испанской семьи