возлюбленного и пропадала долго - многие годы. Так же поступила и моя мать.
Я знаю потайной ход, где давно умершие конкистадоры охраняют тайны майя и
где стоит сам да Васко, шлем которого этот пес Торрес имел дерзость украсть
и выдать за свой собственный. Если бы ты не явился, я тоже вынуждена была бы
отправиться разыскивать тебя, ибо ты мой суженый и предназначен мне судьбой.
Вошла прислужница, за которой следовал копьеносец; Френсис с трудом
уловил, о чем они говорили на своем занятном староиспанском языке. Сердясь и
в то же время радуясь, королева вкратце передала ему содержание их
разговора:
- Мы должны сейчас же идти в Большой дом. Там будет свадебная
церемония. Жрец Солнца упрямится, не знаю почему, - быть может, оттого, что
ему не дали пролить вашу кровь на алтаре. Он очень кровожаден. Хоть он и
жрец Солнца, но разумом большим не обладает. Мне донесли, что он пытается
восстановить народ против нашего брака. Жалкий пес! - Она сжала руки, лицо
ее приняло решительное выражение, а глаза засверкали царственным гневом. -
Я заставлю его поженить нас по старинному обычаю - перед Большим домом, у
алтаря бога Солнца!
- Послушай, Френсис, еще не поздно переменить решение, обратился к
нему Генри. - Право, это несправедливо! Ведь я же вытянул коротенькую
соломинку! Верно, Леонсия?
Леонсия не могла произнести ни слова. Они стояли все вместе у алтаря, а
за ними толпились Затерянные Души. В Большом доме заперлись королева и жрец
Солнца.
- Но вам ведь не хотелось бы, чтобы Генри женился на ней, не так ли,
Леонсия? - спросил Френсис.
- Как не хотелось бы, чтоб женились и вы, - возразила Леонсия. -
Одного только Торреса я с радостью отдала бы ей в мужья. Она мне не
нравится. Я не желала бы никому из моих друзей стать ее мужем.
- Да вы, кажется, ревнуете, - заметил Генри. - А Френсис, по-моему,
не так уже подавлен своей участью.
- Но она же не какое-то чудовище, - сказал Френсис. - И я готов с
достоинством - и даже без особого огорчения - встретить свою судьбу. А
кроме того, должен тебе сказать. Генри, раз уж ты завел об этом речь, что
она не вышла бы за тебя замуж, как бы ты ни просил.
- Ну, не знаю... - начал было Генри.
- В таком случае спроси у нее сам. Вот она идет. Посмотри, какие у нее
стали глаза. Сразу видно: быть беде. А жрец мрачен, как туча. Сделай ей
предложение, и ты увидишь, как она его примет, пока я здесь.
Генри упрямо кивнул.
- Хорошо... я это сделаю, но не для того, чтобы показать тебе, какой я
покоритель женских сердец, а ради справедливости. Я нечестно вел себя,
приняв твою жертву, теперь я хочу быть честным.
И прежде чем они успели ему пометать, он растолкал толпу, подошел к
королеве и, оттеснив в сторону жреца, принялся ей что-то с жаром говорить, а
королева слушала и смеялась. Но смех ее предназначался не для Генри: она с
победоносным видом смеялась над Леонсией.
Не так уж много времени потребовалось королеве на то, чтобы отказать
Генри, после чего она подошла к Леонсии и Френсису; жрец следовал за нею по
пятам, за ним - Генри, тщетно старавшийся скрыть радость, которую вызвал в
нем этот отказ.
- Нет, ты только подумай! - воскликнула королева, обращаясь прямо к
Леонсии. - Добрый Генри только что сделал мне предложение. Это уже
четвертое за сегодняшний день. Значит, меня тоже любят! Ты когда-нибудь
слышала, чтобы четверо мужчин признались женщине в любви в день ее свадьбы?
- Как четверо? - удивился Френсис.
Королева с неясностью посмотрела на него.
- Ты сам и Генри, которому я только что отказала.
А до вас - этот наглец Торрес. И только сейчас, в Большом доме, - вот
этот жрец. - В глазах ее вспыхнул гнев, щеки зарделись румянцем. - Этот
жрец Солнца, давно уже изменивший своим обетам, этот полумужчина, захотел,
чтобы я вышла за него замуж! Собака! Тварь! И под конец этот дерзкий заявил,
что я не выйду замуж за Френсиса! Пойдемте! Я сейчас проучу его.
Она кивнула своим телохранителям, приказывая им окружить ее и
чужеземцев, а двум копьеносцам велела стать позади жреца. Увидев это, толпа
зароптала.
- Приступай, жрец! - резко повелела королева. - Не то мои люди убьют
тебя.
Жрец круто повернулся, видимо, собираясь воззвать к народу, но при виде
приставленных к его груди копий прикусил язык и покорился. Он подвел к
алтарю Френсиса и королеву, поставил их к себе лицом, сам поднялся на
возвышение у алтаря и, глядя на жениха с невестой и на толпившийся позади
них народ, сказал:
- Я жрец Солнца. Мои обеты священны. И как жрец, давший обет, я должен
обвенчать эту женщину Ту, Что Грезит - с этим пришельцем, с этим
чужеземцем, вместо того чтобы пролить его кровь на нашем алтаре. Мои обеты
священны. Я не могу изменить им. Я отказываюсь соединить эту женщину с этим
мужчиной. От имени бога Солнца я отказываюсь совершить обряд...
- Тогда ты умрешь, жрец, и немедленно! - злобно прошипела королева и
кивком головы велела ближайшим копьеносцам приставить к нему копья, а
остальным - направить их против зароптавших, готовых выйти из повиновения
Затерянных Душ.
Наступила томительная пауза. И длилась она почти целую минуту. Никто не
произнес ни слова, никто не шелохнулся. Все стояли, точно окаменев, и
смотрели на жреца, в чью грудь были нацелены копья.
Тот, чья кровь и чья жизнь были поставлены на карту, первым нарушил
тишину: он сдался. Спокойно повернувшись спиной к угрожавшим ему копьям, он