— Она дала тебе свой номер?
— Нет, но предложение так ей польстило, что она дала мне второй значок, для моего водителя. — Саймон прилепил бедж на пиджак Эндрю. — Пойдемте, Джеймс.
В кабине лифта, поднявшего их на седьмой этаж, Саймон положил Эндрю руку на плечо:
— Говори. Это совсем не трудно, вот увидишь.
— Что говорить?
— «Спасибо, Саймон».
* * *
Прежде чем впустить Эндрю и Саймона в палату, полицейский у дверей тщательно их обыскал.
Эндрю подошел к дремлющему раненому. Тот открыл глаза.
— Я журналист и не представляю для вас никакой опасности.
— Расскажите это политикам… — пробормотал пострадавший и вытянулся на койке. — Мне нечего вам сказать.
— Я здесь не по профессиональной надобности, — начал Эндрю, подходя ближе.
— Убирайтесь, а то я закричу!
— Меня ударили ножом, как и вас. То же самое случилось еще с двумя людьми при похожих обстоятельствах. У меня есть подозрение, что все мы пострадали от руки одного и того же преступника. Просто ответьте, запомнили ли вы что-нибудь. Его лицо, оружие, которым он нанес вам удар?
— У вас что, плохо с головой? Он же напал сзади!
— Вы ничего не успели увидеть?
— Только услышал за спиной шаги. Нас выходила из парка целая толпа, но я почувствовал, что он рядом. Мне повезло: сантиметром выше — и мерзавец задел бы артерию. Меня привезли сюда совсем обескровленным. Врачи даже сказали, что, если бы больница была немного дальше, я бы не выжил.
— А мне не повезло, — прошептал Эндрю.
— Как я погляжу, вы в полном порядке.
Эндрю покраснел, Саймон закатил глаза.
— Вы сразу потеряли сознание?
— Почти сразу, — ответил Маккензи. — Вроде бы успел увидеть, как тот тип убегает, но это было как в тумане, описать вам его я бы не сумел. Я шел к клиентке, у меня украли товара на десять тысяч долларов. На меня нападают уже в третий раз за пять лет, теперь я потребую разрешения на ношение оружия, причем не только на двадцати квадратных метрах моей ювелирной лавки. А у вас, журналиста, что украли?
Пока Эндрю и Саймон находились в больнице Ленокс-Хилл, Фредди Олсон искал в ящиках коллеги пароль доступа к его компьютеру.
* * *
— Что дальше? — спросил Саймон, когда они вышли из больницы.
— Я пойду к Вэлери.
— Можно мне с тобой?
Эндрю не ответил.
— Понятно. Я позвоню тебе позже.
— Саймон, обещай мне не возвращаться к зданию моей газеты.
— Я делаю то, что хочу.
После этих слов Саймон перебежал улицу и прыгнул в такси.
* * *
Сержант на посту у дверей объяснил Эндрю, куда идти.
Место, где работала Вэлери, оказалось совершенно не таким, как представлял себе Эндрю. В глубине квадратного двора находилась неожиданно современная длинная постройка. Ее первый этаж занимали конюшни. Дверь открывалась в коридор, ведущий в ветеринарный кабинет.
Вэлери была занята в операционной. Один из ее ассистентов предложил Эндрю подождать. Когда Эндрю вошел в комнату ожидания, сидевший там полицейский вскочил с места:
— Вы не знаете, как прошла операция?
Сюрприз за сюрпризом! Этому здоровенному полицейскому Эндрю сразу сознался бы в чем угодно, лишь бы его не злить. Однако детина выглядел совершенно растерянным.
— Не знаю, — ответил Эндрю, садясь. — Но вы не беспокойтесь, Вэлери — лучший ветеринар во всем Нью-Йорке. Ваша собака в надежных руках.
— Знаете, это не просто собака, — со вздохом проговорил здоровяк. — Он мой коллега и лучший друг.
— Какая порода? — осведомился Эндрю.
— Ретривер.
— Честно говоря, мой лучший друг — тоже как ретривер.
— У вас пес той же породы?
— Нет, мой — беспородный, зато такой умница!
Появилась Вэлери. Приход Эндрю ее удивил. Подойдя к полицейскому, она сказала, что он может посмотреть на свою собаку, которая приходит в себя после наркоза в специальной палате. Операция прошла успешно, две-три недели, небольшая дрессировка — и она сможет вернуться к службе. Полицейский ринулся в указанном направлении.
— Приятная неожиданность!
— От чего ты оперировала псину?
— Извлекала пулю из живота.
— Теперь его наградят?
— Не издевайся, этот пес заслонил человека от пули. Мало кто из людей смог бы поступить так же.
— Я не издеваюсь, — сказал Эндрю, о чем-то размышляя. — Ты покажешь мне свои владения?
Строгий, ярко освещенный кабинет с белеными стенами, два выходящих во двор высоких окна, стеклянный стол на витых антикварных ножках, монитор компьютера, два стакана с карандашами, глубокое кресло, добытое, похоже, на барахолке, куча медицинских карт на полке за креслом… Эндрю стал изучать фотографии, расставленные на металлической консоли.
— Это мы с Колетт, еще студентками.
— Она тоже ветеринар?
— Нет, анестезиолог.
— А вот и твои родители! — Эндрю взял в руки другую фотографию. — Папаша не изменился, во всяком случае, по нему не скажешь, что столько воды утекло…
— Внешне он все тот же, как и внутренне, к сожалению. Все та же ограниченность и уверенность в своей правоте.
— Когда я был юнцом, он меня не слишком жаловал.
— Он терпеть не мог всех моих приятелей.
— У тебя их было много?
— Немало…
Вэлери с улыбкой указала пальцем на следующую фотографию:
— Полюбуйся!
— Вот это да! Это я?
— Тогда тебя еще звали Беном.
— Откуда у тебя этот снимок?
— Он был у меня всегда. Я мало что захватила с собой, когда уезжала из Покипси, но его не забыла.
— Ты всегда хранила мою фотографию?
— Ты был частью моей юности, Бен Стилмен.
— Я очень тронут. Мне бы и в голову не пришло, что тебе захочется забрать меня с собой, пускай даже в виде фото.
— Если бы я позвала тебя уехать со мной, ты бы не согласился?
— Не знаю…
— Ты мечтал стать журналистом. Сам создал школьную газету, постоянно записывал все происходившее в книжечку. Помню, ты хотел взять у моего отца интервью о его ремесле, но он тебя спровадил.
— Я все это позабыл.
— Хочу тебе кое в чем признаться, — сказала Вэлери, подойдя к нему ближе. — Когда тебя звали Беном, ты был влюблен в меня сильнее, чем я в тебя. Теперь, когда я смотрю на тебя спящего, у меня впечатление, что все наоборот. Иногда я говорю себе, что ничего не выйдет, что я не та женщина, какую ты хотел, что этого брака не будет, что ты меня бросишь… Ты не представляешь, как мне грустно от этих мыслей.