— Как и ракию намазать нельзя. Но ведь это не умаляет остальных её достоинств, не так ли?
— Вы на что-то намекаете?
— Что значит намекаю? Открыто говорю и приглашаю. Будем считать, что я приношу извинения за сегодняшний спектакль и сопутствовавшие ему неудобства.
Младший воевода Демидко выполнил обещание только наполовину — ракия на самом деле оказалась высшего качества, да ещё в дубовом бочонке, придающем напитку особый привкус, но вот без намёков не обошлось. Толстых намёков, сдобренных славословиями и обещаниями. Будто бы без таких орлов контрразведка Северной армии в одночасье захиреет, враги обнаглеют и перестанут бояться, а фронт непременно рухнет, похоронив под собой надежды на скорую победу.
— Опять же у нас отпуска! — Феликс довольно быстро от намёков перешёл к прямым уговорам. — Вот вы, товарищ Кочик, только представьте, как приедете домой на побывку.
— Со знаками различия интенданта второго ранга? — Михась чуть было не сплюнул с досады, но вовремя сдержался. — Срамота. Тем более мне приезжать больше некуда.
Младший воевода немного помолчал, сочувствующе кивнул и продолжил:
— Знаки различия только для маскировки, как и соответствующие легенде должности, но на самом-то деле…
Внимательно слушавший Медведик не скрывал отрицательного отношения к предложению. Не для того он четыре месяца подряд забрасывал рапортами начальника разведшколы, чтобы в итоге осесть пусть и на опасной, но тыловой должности. Тем более всё равно добром не отпустили и в конце концов пришлось собственноручно заполнять предписание, копируя чужой почерк и подпись. Оно нужно, чтоб при очередной проверке рядов всплыло такое? До изучения прошлой жизни обычного пехотного старшего сотника никто не снизойдёт, а под сотрудника контрразведки служба собственной безопасности начнёт копать с вдумчивым удовольствием. Сильно не накажут — на фронт рвался, не к весёлым тёткам, но сделают кое-где соответствующую пометку, и на дальнейшей карьере можно ставить большую гранитную пирамиду. Или накрывать медным тазом.
— Извините, товарищ младший воевода. Но я отвечу отказом.
— А ваши подчинённые?
— Но у нас же не древняя Энеида с её буйной демократией, да простит меня Триада за грубое слово. В просвещённом государстве живём, и слово командира ещё никто не отменял. Или есть какие-то новые указания?
— Вы правы, товарищ Медведик! — Демидко примиряющим жестом показал на бочонок с ракией. — По последней на стремя, да и по коням?
— У нас нет коней, у нас самоход, — несколько сварливо заметил Михась, после пары кружек забывший о субординации.
— Нет, ребята, самоход я вам не дам!
Что бы там контрразведчик себе ни навыдумывал, но заставить пехотинца шлёпать пешком при наличии замечательного и сравнительно быстрого средства передвижения не сможет даже сам Владыка. А совесть не беспокоит и не мучает угрызениями — не чужое воровали, своё вернули. Да, не чужое — за те несколько дней самоход стал настолько родным…
И, как всякая родственная душа, с благодарностью принял освобождение из цепких лап контрразведки — завёлся тихо-тихо, что вообще-то технике не свойственно, и растворился в ночи, не лязгнув ни единой железякой. Вот поди же — грубая механизма, а понимание текущего момента ей свойственно.
Пользуясь темнотой, отмахали добрую сотню вёрст, благо почти сразу же вышли на ведущий в Масюковщину тракт. И только с рассветом старший сотник Медведик разрешил сделать привал. Предыдущие сутки никак не способствовали отдыху, а без сна и харчевания не обходились даже древние герои. Что герои, даже сам Владыка, по слухам, дня прожить не может без тарелки борща с мозговой косточкой, чесноком и пампушками. И это не считая прочих, не предусмотренных армейским пайком блюд.
— Профессор, вы с Михасем займитесь готовкой, а мы попробуем замаскировать наше чудовище.
Еремей огляделся по сторонам и почесал в затылке. Оба дела были из числа почти невыполнимых — два тощих куста на ближайшую версту вряд ли обеспечат топливом для костра и ветками для маскировки. Опять жрать холодную тушёнку? Не камни же поджигать? Хотя…
Откуда-то из глубины организма пошла тёплая волна, пробежала по рукам и сформировалась на кончиках пальцев красным светящимся сгустком. Баргузин покрутил головой в поисках подходящего камня.
«Молодец, весь в меня, — голос, прозвучавший из ниоткуда и слышимый только профессором, слегка насмешлив. — Я тоже в молодости сначала делал, а потом думал».
«Опять ты?»
«Хотел услышать кого-то другого? Не получится. Запомни, мой юный друг, я — это ты, а чужие голоса появляются в голове исключительно при психических заболеваниях. Так хочется быть шизофреником, дада шени?»
«Я ничего не помню».
«Не помнишь про что?»
«Про всё».
«Тяжёлый случай. А вот скажи, профессор, какого чёрта ты закрываешь сознание от моего поиска?»
«Не знаю, оно как-то само получается. И кто такой чёрт?»
«Мифическое существо, вроде Эрлиха Белоглазого. Только в отличие от чёрта ты существуешь на самом деле».
«Я?»
«Кто же ещё? Меня этим именем давно уже не называют».
«А каким?»
«Да никаким не называют. Хотя было их… Нет, лучше не вспоминать. Ведь до того доходило, что моим именем города называли. Кому это нужно?»
«Но ты всё равно помнишь?»
«Наша ноша… Когда-нибудь за кружкой понарасскажу такого… Давай, тоже вспоминай».
«Как?»
«Помогу, дада шени. Связался, называется, чёрт с младенцем. Закрой глаза и слушай!»
«Тишина».
«Вот её и слушай, дубина!»
Матвей Барабаш, пытающийся равномерно распределить по самоходу охапку прошлогодней травы, первым обратил внимание на нечто необычное, происходящее с профессором Баргузином. Ну не может человек светиться и парить в воздухе, не касаясь задницей земли. И ногами не касаясь, кстати. И почему это уже не удивляет? Наверное, потому, что давно в глубине души надеялся на возвращение к Еремею его пусть и пугающих, но таких полезных способностей.
— Командир, да выбрось ты это сено, лучше сюда посмотри.
Старший сотник в задумчивости почесал переносицу:
— И что сие действо обозначает?
— Многое, — с непонятной улыбкой ответил Матвей. — Хотя бы то, что теперь хоть Благого Вестника можно на четвереньки ставить, хоть саму пиктийскую императрицу…
— Я как-то… — смутился Вольдемар. — И вообще я женатый человек!
— Да? Хорошо, тогда будешь ставить драконов.
Громада корабля впечатляла и поражала. Когда-то по долгу службы Медведику приходилось иметь дело с флотом — в том смысле, что высокое искусство самофинансирования разведчиков не ограничивается одними только вражескими карманами, а подразумевает в том числе и внимательное обследование чужих трюмов… Да, но там всё было деревянное и значительно меньших размеров, эти же великаны способны перевозить человек по пятьсот, не считая экипажа. Замечательное изобретение, и неважно, что формой и общим видом напоминает смесь биармийского лаптя с ржавым угольным утюгом.