Саша Попов проснулся от звонка. В комнате экспертов горел свет — он специально никогда не гасил его на дежурствах. Даже если прилечь и задремать — при свете легче врубиться в действительность, чем в темноте искать ногами кроссовки.
— Алло? — одной рукой он держал телефон, а другой поправлял задники у кроссовок, чтобы легче влезли ноги.
— Тринадцатое отделение беспокоит, — донесся до Саши знакомый мужской голос. — Мурашов говорит. — Мурашов был тот самый человек, который днем привозил физикотехникам вещдоки. — Мне бы дежурного эксперта.
— Слушаю. Попов.
— Саш, у нас вызов. Я сейчас за тобой заеду.
— О как. — Саша зевнул, зажал трубку между плечом и щекой и двумя руками стал завязывать шнурки. — Ты чего, через день, что ли, дежуришь?
— Ну да. Как и ты. — По голосу было слышно, что Мурашов тоже замотался.
— Заезжай. Съездим. — Саша отключился и осмотрелся в комнате. Почему именно по ночам их рабочее жилище (а как еще назвать помещение, в котором времени проводишь больше, чем дома) выглядит всегда так убого? Днем, когда почти за каждым столом сидят люди, что-то говорят, делают, печатают на компьютерах, перекусывают, пьют кофе, что-то рассказывают друг другу, незаметна скудость и убожество обстановки. И дело не в том, что в комнате плохая мебель — она в принципе и не плохая, обычная современная офисная мебель, и даже очень приличные компьютеры — спасибо, Хачек постарался, выбил, но днем ее заполняют живые люди и не видно пустоты. А ночью при свете этих проклятых ламп дневного света комната светла и мертва. Удивительно, что так же безжизненно выглядит чисто вымытая, пустая секционная. А когда в ней на столах лежат мертвые люди и высятся горы часто грязной, испачканной кровью или землей одежды, когда в ней копошатся санитары и работают эксперты — это помещение полно жизни.
Саша включил чайник и развел себе растворимый кофе. Пожалуй, здесь, в комнате экспертов, отличается от других только стол Вячеслава Дмитриевича. Из-за часов. Кстати, они опять показывают пять, когда на самом деле, он взглянул на свои наручные, — еще только два. Самое темное время ночи. Он глотнул кофе. Мураш не сказал, что за вызов. Хорошо бы не тащиться куда-нибудь в темный лес, как вчера ездил Витька, или в овраг на помойку, как ездил сегодня днем он сам. Что-то он как-то не в настроении тащиться на природу. Почему бы какому-нибудь алкашу не свалиться в канализационный люк где-нибудь поближе к Бюро, уж если ему вообще суждено куда-нибудь свалиться?
Саша слизнул с ложки не до конца растворившийся сахар. Например, сегодня, когда он ехал на работу, он объезжал как раз такой люк совсем недалеко, буквально в нескольких кварталах отсюда. К тому же экспертиза не должна быть в таком случае очень сложной — скорее всего, или черепно-мозговая травма, или отравление газом. Метаном каким-нибудь. Или СО. Окись углерода называется. А если кто-нибудь просто сломает себе шею или, допустим, ногу, тогда пусть возится «Скорая помощь». Саша подошел к телефону и набрал номер аварийной службы.
— Слушайте, у нас на дороге открыт канализационный люк.
Трубка в ответ что-то прокаркала.
— Я не смеюсь. Давайте подождем, когда туда кто-нибудь провалится. Тогда посмеемся вместе.
Карканье превратилось в собачий лай.
— Как это кто говорит, — тихим спокойным голосом сказал Саша. — Я говорю. Дежурный судебно-медицинский эксперт Попов. Либо закрывайте крышку, либо звоните в ГИБДД, либо сами делайте ограждение. Свалится туда кто-нибудь, я на вас представление напишу.
Невнятная сердитая скороговорка продолжалась с минуту, после чего Саша, устав слушать, сказал:
— Фамилию свою назовите. — Он даже и ручку-то не взял, чтобы записать — все равно не скажет. Прислушался к телефонным гудкам и аккуратно положил трубку на рычаг. Из окна до него донесся призывный гудок полицейской машины. Саша торопливо допил кофе. — Да иду, иду, — сказал он сам себе и пошел из комнаты экспертов. Потом вспомнил, что хотел отдать Мурашову бумажную ромашку, вернулся, забрал ее и теперь уже окончательно вышел к машине. На часах Вячеслава Дмитриевича по-прежнему было пять.
Вова Мурашов сидел рядом с водителем и что-то ел из бумажного пакета.
— Жареную картошку хочешь? — спросил он у приблизившегося Саши. — Из «Макдоналдса».
Интересно, что, когда Мураш разговаривал с Сашей один на один, он всегда называл его на «ты» — они были приблизительно ровесники. Но в присутствии кого-нибудь третьего, например экспертов физикотехников, которых Вова считал по положению гораздо выше, чем Попов, хотя это было совершенно не так — положение в Бюро у них было совершенно одинаковое, Мураш называл Сашу на «вы» и по имени и отчеству.
— Нет, не хочу.
— Чего так?
— Наши химики говорят, что в нее добавляют акриламид, а это канцероген.
— Да фиг с ним, — Мураш засунул себе в рот целую пригоршню пахнущих маслом картофельных долек.
— А еще, — Саша ехидно посмотрел на него, — этот жареный крахмал способствует импотенции.
— Ладно тебе! — Вова поперхнулся, сердито прокашлялся и закрыл кулек.
— Точно говорю. Наши химики ведь даром что косые, кривые и шепелявые — они знаешь какие ушлые, все по химии знают. Больше, чем учителя в школе. — Саша, уже не стесняясь, прикалывался, но Мурашов не понимал его приколов — ночь, почти сутки не ел, и спать очень хотелось.
— Да знаю. Знаю, какие у вас химики…
Саша с непонятным и тайным удовлетворением проследил, как Мураш засунул пакет в боковой карман дверцы.
— Скажи лучше, куда мы едем?
— Здесь недалеко. — Вова вытирал жирные руки не очень свежим носовым платком.
— Надеюсь, не к канализационному люку?
— К какому люку? — Мураш слушал не очень внимательно. Он про себя вспоминал, а не слишком ли часто в последнее время перекусывал на дежурстве этой картошкой.
— Здесь на дороге люк недалеко был открыт.
— Точно! — вдруг вмешался шофер. — Я, когда сюда ехал, его объезжал.
— Да какой, на хрен, люк? Старушка повесилась. Едем в центр города. Внук пришел бабушку навестить — старушка в петле. Все дела.
— А-а-а, — протянул Саша. — Это хорошо. А то я сегодня днем чуть ногу не сломал, когда на происшествие и осмотр с парнем из седьмого отделения ездил. Подвернул, наверное. Болит.
— Что нога? — опять вмешался шофер. — Я прошлый раз башку чуть не сломал, когда у нас машина застряла в яме. Парни как раз толкнули, а я в окно высунулся, смотрел, чего они под колеса подсунули. Так об раму головой треснулся, чуть из кабины не вылетел. Хоть бы сказали, му…ки, что они сейчас толкать будут!
— Да ладно тебе, это в прошлом году уже было!
— А не важно когда. Башка с тех пор все равно болит.