— Прямо за столом… Видел бы папа!
Против музыки, как таковой, папа не то что ничего не имел, но главным образом она для него в доме и звучала. Папа умел ею лечиться и слушал, закрыв глаза, чтобы не видеть, как остальные мельтешат вокруг. Мама же слушала между делом, продолжая рисовать свои забавные иллюстрации для детских книжек. Потом некоторые Сол безжалостно отбраковывал, говорил, что это совсем не смешно.
Иногда мама спорила и доказывала, что не обязательно должно быть смешно. Что бывают и грустные истории и сказки. И без труда забрасывала его названиями книжек, которые он читал и любил, хотя от них тянуло заплакать. Сол, конечно, не плакал, ведь ему было уже двенадцать, но в носу здорово щипало.
Как сейчас по вечерам, когда, засыпая, он думал о родителях. И шептал под одеялом, что пусть бы мама спорила с ним, а папа в тысячный раз учил правильно держать вилку, только бы они оба были дома. Оказалось, что жить одним — это не так уж и весело. В квартире стало как-то пусто… Это замечалось даже днем, а вечером эта пустота каким-то образом пробиралась внутрь мальчика, и тогда становилось совсем тоскливо.
Но Сол быстро придумал, как спасаться от этой непривычной для него тоски: с вечера он загонял себя так, что после душа просто падал на постель и засыпал, не успевая сказать Бемби: «Спокойной ночи!» Впрочем, она не только не обижалась, но даже не замечала этого, потому что наслаждалась свободой по-своему — переключая телевизор с одного ночного канала на другой.
Сол терпеть не мог фильмы, где только целовались и говорили, а ничего интересного не происходило. И Бемби тоже раньше их не любила, а теперь стала смотреть. Эти вечерние телесеансы сестры раздражали Сола, ведь тогда особенно чувствовалось, что Бемби совсем потеряна для него. Все это было по-настоящему болезненно, ведь он привык считать сестру своим лучшим другом. В начале прошлого года он даже сочинение об этом написал, а недавно нашел и разорвал его.
Правда, Бемби его и не читала. Она вообще не любила читать, ей больше нравилось слушать музыку. Какую-нибудь грустную-грустную, от которой уже через минуту кошки начинали скрести на душе. И больше всего, видимо, у папы, потому что он подарил Бемби плеер с наушниками… Теперь Бемби то и дело превращалась в инопланетянку с отсутствующим взглядом. В такие минуты мама тихо говорила:
— Наш олененок размечтался…
Сол до сих пор не оставлял надежды увлечь сестру хотя бы одной из книг, от которых сам отрывался со стоном. Но Бемби пожимала плечами:
— Это ведь такой же человек написал… Думаешь, я хуже могу сочинить, чем он?
Солу такая самоуверенность казалась смешной. Как бы сестра ни корчила из себя особу взрослую и загадочную, она ведь все равно оставалась обычной девчонкой с самой окраины, а книги придумывали настоящие писатели — люди нездешние, необычные, которые наверняка про их городок и слыхом не слыхивали. Разве Бемби могла хотя бы приблизиться к ним, не говоря уж о том, чтобы сравниться?!
Почему-то она полагала, что запросто. Мама считала, что такая вера в себя — это просто здорово, и запрещала сыну дразнить Бемби. Только Сол все равно немножко поддразнивал… Совсем чуть-чуть: просто закатывал глаза и вываливал язык, когда она цепляла свои наушники. Бемби норовила дать ему пинка, но обычно Солу удавалось увернуться. Правда, не всегда…
В это утро Бемби налетела на него как сумасшедшая, и Сол спросонья решил, будто она опять хочет поколотить его за что-то. Но сестра только трясла его так, что голова у него моталась по подушке.
— Вставай, ну, вставай же! Первый час уже, сколько можно дрыхнуть?! Сол, скорее! Там во дворе такое творится!
Если б она с этого и начала, Сол оказался бы у окна еще минуту назад. Но до главного Бемби добралась в последнюю очередь…
— Что там? Что?
Ему пришлось еще и отбиваться от сестры, чтобы, наконец, прорваться к окну. Солнце осуждающе резануло лучом по глазам, которые еще и разлепились-то не до конца. Схватившись за ручку рамы, Сол припал к стеклу, но ничего не увидел.
— Где? Что?
Бемби прижалась щекой к другой половинке окна и попыталась заглянуть вниз.
— В форточку посмотри!
Сол вспрыгнул на подоконник, распахнул форточку и высунулся из нее чуть ли не до пояса. Прямо под их окном на третьем этаже из сквозного хода неслись какие-то крики и раздавались хорошо знакомые Солу звуки мальчишеской драки. Когда дрались взрослые, это звучало совсем по-другому…
Подавшись назад, он свесился в комнату, цепляясь за раму:
— Кто кого? Ты видела?
— Кастет, Лопух, Рыжий… Там много кого! — возбужденно затараторила Бемби. — Они каких-то ребят бьют. Вернее, одна — девочка… Кажется.
Сол уже натягивал шорты с майкой:
— А за что? С чего пошло?
— Да не видела я! Они убегали через двор, когда я выглянула. Они, знаешь… Наверное, какие-то больные, эти ребята… Бежали еле-еле.
И рванувшись за ним в коридор, крикнула:
— Я с тобой!
— Ага! Давай. Еще и тебе перепадет.
Она каким-то новым жестом отбросила назад тяжелые волосы:
— От шпаны?
— Ну, пойдем, — злорадно позвал Сол. — Если тебе достанется, я не виноват.
Он первым выскочил из подъезда, но Бемби не отставала — бегать она еще не разучилась. Схватив обломанный тополиный сук, Сол влетел в темную сквозную пещеру, которая до сих пор становилась страшной только поздно вечером, а сейчас вовсю светило солнце. Страхи перепутали время суток, но это было их дело, он не собирался этого замечать.
Хотя на какой-то миг реальность треснула, и в этот момент Сол готов был поклясться, что видит сон. Разве наяву бывает, что здоровые парни, даже старше его самого, бьют и пинают девчонку, уже валяющуюся на земле? Рядом скорчился на коленях мальчишка поменьше, но его-то как раз уже не трогали.
Сол с размаху опустил сук на голову Лопуха. С этими ребятами он жил рядом много лет и хорошо знал, что первым делом нужно вывести из строя Лопуха и Кастета. Как в стае — главное подстрелить вожака, и остальные разбегутся, поджав хвосты. В этой стае вожаков было двое. Между ними уже не первый год шла тихая борьба за власть, которую они называли дружбой. До сих пор она ничем не кончилась…
Взвизгнув, Лопух осел, потом завалился на бок. Солу хотелось хорошенько пнуть его по почкам, но нельзя было отвлекаться и терять время. Не позволив себе промедлить, он резко ударил Кастета прямо в лицо. Тот запрокинулся на спину, и тут уж Сол ударил еще раз — по ребрам. Задохнувшись, Кастет сдавленно захрипел.
Больше не обращая на него внимания, Сол почти вслепую бил направо и налево, а сам глох от разнобоя воплей и шума в голове. Краем глаза он заметил, как Бемби вывела малыша и прибежала за девочкой. Ей пришлось пробиваться через удирающих мальчишек, которые неслись навстречу.