Я мгновенно покрылся холодным потом, осознав, о каком предсказании она говорит…
Видение дрогнуло, потемнело, и я вновь оказался в зеркальном зале. Но на этот раз за моей спиной стояла сотня.
– Ты пожалеешь, маг! – произнес снова женский голос, и незримая ударила гипномагией.
Но на этот раз, я объединился с учениками, создав гипнощит, и вся мощь удара разделилась на сотню. Кто-то вскрикнул от боли, но все устояли.
«Ты проиграешь!» – крикнули мы ей одновременно.
Я увидел, как нервно метнулась ее темная фигура среди колонн, пытаясь отыскать меня. Но голоса ей слышались отовсюду. Она вновь ударила, и вновь, и вновь. Но мы также устояли и сделали шаг, подбираясь к ней. Она замерла, осознав, чем это ей грозит. В какой-то момент я ощутил ее острый страх. Однако волна его схлынула, прокатившись по нашим чувствам, и нас затопила ее ненависть. Она подняла руку, и ее злоба обрела физическую форму, вырвавшись из магического артефакта, зажатого в ее тонких пальцах. Я бросился ничком на землю. Магический вал прокатился по залу, сметая колонны и брызжа осколками. Купол над нашими головами угрожающе затрещал, по нему черной сетью разбежались трещины. Чувствуя боль и едва не теряя сознание, я сделал последний рывок. И мой меч пронзил тонкую хрупкую шею. Давление от гипномагии тут же исчезло, а я, ощущая дрожь пола, вдруг понял…
Нэиль всхлипнула и закрыла рукой лицо. Видение оставило наши взоры, но не покинуло ни умы, ни сердца. Мне почудилось, что темнота библиотечного кабинета стала гуще. На душе у меня стало также черно, а пульс стучал в висках так часто, словно я пробежал не одну милю, спасаясь от врагов.
Я забрал у Нэиль фигурку лошадки. Даже потеряв жизнь, Ментепер продолжал свою игру, и Нэя оказалась права, что не Шэд был темной лошадкой. Темной лошадкой был я, и чтобы выиграть, мне придется пожертвовать сотню пешек…
Я знал всех их по имени, я знал каждого. Но самое худшее, я знал, что каждый из них доверял мне и верил. Обречь их на предсказанное, значило предать их.
По лицу Нэиль катились слезы, взгляд был отсутствующий, словно она все еще находилась в том ужасном будущем, полном боли и смерти…
– Должен найтись другой исход.
– Другого нет… Тот, первый, – это всеобщая погибель…
– Это невозможно, Нэя… Я… столькому обучил их… я вложил в них самого себя…
– Это единственный исход, Тэрсел, который спасет нас всех… – едва слышно вымолвила она.
Нэиль перебралась поближе и спрятала лицо у меня на плече, а я почувствовал, как рубашка промокает от ее слез. Потрясение от узнанного сковало меня, но еще дурнее мне делалось от того, что произойдет, если я не остановлю игру Дарсиза.
– Нэя…
– Не делай этого, прошу тебя! – прошептала она, словно в забытьи, не смея поднять на меня взгляд.
– Если это спасет остальных… – я запнулся, потому что голос мой неожиданно охрип.
– Но почему должны погибнуть они? – спросила она, отстранившись и глядя куда-то в темноту коридора. – Почему… Тэрсел, ты ведь сам выбрал их!
– Что?
– Ты стал их учителем, и ты сделал все, чтобы сделать из них своих верных помощников, сильных, смышленых. Они ведь действительно готовы умереть за тебя… И что скажут остальные?!
Я потер ладонью лицо, словно смахивая тот кошмар, завладевший мной.
– Но я не желал их гибели! – воскликнул я. – И сейчас не желаю! Я их наставник, Нэя! Я думал, что они – будущее обители…
Мой голос упал, и я едва слышно продолжил:
– Но не цена для будущего…
Она долго смотрела на меня.
– И все же, ты сделаешь это… – произнесла она тихо.
– Мне надо избежать увиденного…
– С судьбой такие игры опасны. Ты знаешь. Оба этих исхода имеют плохой конец, тебе не переиграть предначертанное, не на этот раз…
Она поднялась, но я удержал ее за руку.
– Мы продолжим эти встречи, Нэя. И будем проверять, изменится ли что-то или же нет. И еще… мы должны убедиться, как с помощью связующей магии можно смести временную…
Следующим утром я направился в зал Совета. Путь этот я проделал вместе с Ретчем.
– И что же ты собрался сообщить? – поинтересовался он.
– Это долгая история.
– Надеюсь, они перестанут опасаться…
– Чего именно?
– Ты, наверное, догадываешься. Игниферос может и не вернуться…
– Я сделаю все возможное, чтобы этого не случилось, – хмуро отозвался я.
– Тем не менее… Соответственно светлая часть беспокоится, что за всем этим может последовать – ими будет править темный маг.
– Единственный темный маг, заметь.
– Это все условности…
– Вот именно, – подтвердил я, запутав Ретча окончательно, что он даже замолчал на некоторое время.
– Хмм… – вымолвил он, но мы уже добрались до зала.
Я бросил на стол книгу архивариуса и занял свое место.
– Каждый из вас может потом почитать, – заметил я. – Книга хранилась несколько последних лет у Игнифероса. Впрочем, сам он прочел ее недавно…
И я взялся за пересказ непростой истории Закатных, Срединных и Восходных миров. Довольно долгое время они молчали, переваривая услышанное.
– И еще, – добавил я. – Идеальных правителей не существует. Даже Игниферос… Когда-то он передал правление в светлой обители. Я еще менее идеален, но знаю о своих недостатках больше, чем кто-либо другой, так что… До той поры, пока Игниферос не вернется, всем вам придется мириться с этим, потому что я не намерен больше обсуждать свои решения с Советом.
На меня с удивлением взглянула даже Мерлинда.
– Но закон…
– Я могу изменить его. Но пока не стану.
– Ты заходишь слишком далеко… – заметил кто-то со светлой стороны. – Совет почти не участвует в принятии решений, с тех пор как ты вернулся…
Когда-нибудь кто-нибудь должен был это сказать. И желательно, чтобы они сказали это Игниферосу, а не мне…
– Что ты задумал, Тэрсел? – встревожился Гаст.
– Я всего лишь хочу, чтобы Игниферос вернулся сюда, как Лайтфел и Бэйзел.
– Но как?!
– Точнее, какой ценой? – мрачно обронил Нордек, учуявший, что все далеко не ладно.
Я на миг опустил взгляд.
– Ценой сотни, – произнес я.
Признание далось тяжело, словно я вытолкнул ком из горла. До Совета не сразу дошло, кого я имел ввиду. Однако скоро недоумение на их лицах сменилось чуть ли не паническим ужасом.
– Но я думаю, что никто из них не получит ни царапины, – солгал я.
– Но почему они, как?! – с недоумением спрашивали маги, и я рассказал о видении Нэиль.