– Я даже думать не хочу, что они узнают, что я могу прочесть любого как открытую книгу, – я опорожнил залпом свой кубок.
– Что это поменяет? – он смотрел на меня. – Они и так знают, что я или ты можем сделать это в любой момент.
– Но не всегда же! Не постоянно… – я не удержался и посетовал: – К тому же большинство из них уверено, что обязательно ощутит при этом головную боль. Но единственный, у кого действительно болит от этого голова – это я!
– Ты ведь все равно воспринимаешь, только то, что необходимо или стараешься не воспринимать вообще.
– Но не когда я с кем-нибудь буду вести диалог. А Мерлинда и вовсе уже начала мысленно со мной разговаривать…
– Я нахожу это весьма удобным, – он даже позволил себе улыбку.
– Ты, в отличие от нее, закрыт от меня, – заметил я. – Я могу слышать лишь, то, что ты адресуешь мне, а не весь остальной сумбур…
Игниферос рассмеялся, а я нахмурился – ничего веселого я в этом не находил.
– То есть для себя ты определил все это как сумбур?
– Я пытаюсь противостоять этому как могу…
– Постой, а если бы Инведнис не сказал тебе об этом, а подумал?
– А он и думал до этого, – огрызнулся я. – И никто его особо за язык не тянул.
Игниферос с недоумением покачал головой.
– То есть, ты выходишь из себя, когда кто-то говорит тебе правду в лицо? Не понимаю… Но ведь ты терпишь, когда слышишь правду от меня.
– Я готов терпеть ее от… – я посчитал в уме, – четверых.
– Надо полагать, я вхожу в этот список. Кто еще те счастливчики? Гаст? Ретч? – дальше он зашел в тупик. – Если Мерлинда, значит не Авориэн? А Бэйзел? Эрслайт? Нэиль?
– Мерлинда. Остальных не касается, потому что они правдокапанием не страдают. Так что там с возмущениями мировой ткани?
– Чаще всего это принимает вид природных явлений. Однажды на нас в течение часа обрушивались молнии – ужаснейшее светопреставление…
– Молнии?! – я уставился на него.
– Сначала все подумали, что разразилась сильнейшая гроза – все небо затянуло черными тучами. Но потом частота и мощь молний увеличилась. Мы все приложили усилия, чтобы отвести ее от обители, потому что у всех обителей от электричества начали вставать дыбом волосы и даже чуть искрить – весь воздух вокруг нас насытился электричеством. Уж кому было весело, так это детям – касались пальчиками друг друга и били слабеньким током.
– Сомнительное веселье, – меня даже передернуло. – Давно случилось?
– Лет пять назад. А еще одна год назад, но гораздо слабее. Кроме того, с океана приходят смерчи и высокие волны…
– И ты молчал? – в досаде произнес я.
– Как-то разговор не доходил… Теперь ты знаешь.
– И кто следит за морем и небом?
– Лайтфел присматривает за грозами, а Ретч за ветрами. За водой – Логд и Милрес – маги воды из совета. Может, сам как-нибудь увидишь. Хотя, это случается все реже и реже.
– И как ты хочешь привязать подобные явления к обморокам? – с сомнением заметил я.
Игниферос пожал плечами.
– В крайнем случае, посоветуюсь с твоей матерью. У нее очень изворотливый ум.
– О да…. Хорошая мысль…
Я посмотрел в окно.
– Знаешь, – произнес я задумчиво. – Давно хотел тебя спросить. Как погиб твой отец, Игниферос? Ты говорил, что он погиб в море в бурю. Не в одну из таких?
– Я задумывался над этим, – Игниферос покачал головой. – Если бы это была такая буря, она бы разрушила обитель, потому что только отец мог остановить ее…
– Звучит неправдоподобно… Обычная буря и вовсе должна оказаться для него пустяком… Я не понимаю…
– Мне говорили, что виной тому всего лишь обычная неосторожность… глупая смерть…
– А твоя мать?
– Они погибли вместе…
– Кто-то был с ними, кто выжил?
– Нет, несколько охранников плыли на другом корабле неподалеку… Все они говорят про шторм, разыгравшийся на море, и то, что мои родители позволили играть ему с кораблем… Не смотри на меня так. Я и сам этого не понимаю.
Я несколько секунд не сводил с него глаз, но, похоже, ему действительно больше ничего не было известно. Я поднялся.
– Ты куда? – удивился Игниферос.
– Мне надо посетить еще пять преподавателей, а через три часа у меня встреча с детишками.
– Тэрсел! – остановил меня колдун. – Ты в порядке?
– Уже да – ты дал мне пищу для размышлений. Я теперь еще долго буду ломать себе голову по поводу здешней погоды.
– Зайди ко мне как освободишься – расскажешь о Гейнире, – заметил он. – А я – о магии созидания.
На пороге я все-таки обернулся к старику.
– Ты обещал, Игниферос, – напомнил я повторно на всякий случай.
Три часа спустя я распахнул двери аудитории. Они все уже были здесь. Я так глянул на них, что все мигом потупились.
– Итак, – начал я. – Как и обещал, я поинтересовался вашей учебой.
Затем я стал называть учеников и сообщать, что каждый натворил и сделал не так.
– Заметьте, – подытожил я. – У меня это заняло чуть ли не час нашего с вами драгоценного времени. Есть еще одна плохая новость. Все, кого я назвал, понесут наказание за неусидчивость…
Ко мне обратились испуганные взгляды, а я выдержал паузу.
– Наказание простое, – наконец вымолвил я. – Вы лишаетесь сегодня права заниматься со мной. Занятия у неназванных учеников не отменяются. Посмотрим, сколько вас останется в следующий раз. А теперь живо вон отсюда!
Они еще миг глядели на меня в недоумении, а потом поспешили прочь. И передо мной осталось всего пятеро из сотни. Я скользнул по ним взглядом, думая, действительно ли они тихони, или поняли, что со мной лучше шуток не шутить. Судя по тому, что тут присутствовал сын Балахира и кое-кто из его компании, я склонился ко второму варианту.
– Вас двоих я послал на материализацию, а остальных на уроки изменения свойств вещества. Довольно схожая магия. И что вы там полезного почерпнули?
Один из учеников превратил свою книгу в песок, который просыпался на пол.
– Похвально, а обратно? – полюбопытствовал я.
Мальчишка покраснел до корней волос.
– Что за книжка была? Неужели учебник по изменению свойств вещества?
На меня глянули растеряно – говорил я серьезным тоном, но слова звучали как издевка. Другой ученик вновь создал книгу из песка. Я протянул руку, раскрыл книгу, но ни на одной странице, разумеется, не было написано ни слова.
– Чудесно, – одобрил я и обратился к третьему несчастному. – Умеешь превращать песок в буквы?