— А почему ты не догадайся? — спросила она, строго глядя на Лиат.
— Потому, что верила Вилсину-тя, — ответила та. — Думала, ты его сама попросила. Думала, что помогаю.
— Вилсин сделай тебе? — спросила Мадж, показывая на обвязанное плечо Лиат.
— Его люди. Так говорит Амат-тя.
— А ей ты верить?
— Конечно. А ты разве нет?
— Я здесь уже месяцы, больше. У нас дома, когда человек делай зло, киопия учиняй суд и — раз! — Мадж хлопнула в ладоши. — Его наказать. Здесь я недели живи в тесной комната и жди. Слушай, как никто ничего не делай и жди. А теперь они говори, что хай еще долго наказывай тех, кто убить мой малыш. Зачем жди, если он верить Амат Кяан? А если не верить, зачем я оставайся? Зачем я здесь, если не ради справедливость?
— Все сложно, — сказала Лиат. — Все очень сложно.
Мадж сердито и нетерпеливо фыркнула.
— Все просто! Я думай, ты приходить, потому что все знать тогда, и хоти нас остановить, а оказаться, ты просто глупый, слабый, самолюбивый девчонка. Уходи. Я ткать.
Обиженная Лиат вскочила, открыла рот для ответа, но не нашлась, что сказать. Мадж небрежно плюнула ей под ноги.
После этого Лиат не один час провела у Амат на веранде, остужая гнев. Зимнее солнце согревало только в безветрие, любой ветерок вызывал дрожь. Где-то в вышине облака тянулись через все небо, словно царапины. На сердце у Лиат было неспокойно, хотя она не могла точно сказать, отчего именно: из-за обвинений Мадж, из-за Итани с Маати или в предчувствии разбирательства у хая. Дважды она поворачивалась, чтобы спуститься и потребовать у Мадж извинений или принести свои, но оба раза останавливалась, не дойдя до стола Амат. Так она и терзалась, силясь отыскать в мыслях хоть сколько-нибудь ясности, когда ее внимание привлекла фигура на улице. Маати в буром одеянии поэта бежал к дверям дома. Полы его одежд развевались, лицо покраснело. У Лиат екнуло сердце от страха. Что-то случилось.
Она сбежала по широкой деревянной лестнице, перескакивая через две ступеньки, и ворвалась в общую комнату. Из-за двери черного хода слышался взволнованный голос Маати, словно он спорил с кем-то на повышенных тонах. Отперев дверь, Лиат обнаружила охранника, преградившего ему путь. Маати стоял в позе приказа и требовал, чтобы его пропустили. Увидев Лиат, он осекся и побледнел. Лиат тронула стражника за руку.
— Впустите, пожалуйста, — попросила она. — Он ко мне.
— Старая о нем ничего не говорила.
— Она не знала, что он придет. Пожалуйста. Ему можно.
Охранник косо посмотрел на нее, но отошел в сторону. Маати вышел. Выглядел он больным: серый цвет лица, воспаленные глаза, мятая, словно жеваная, одежда. Лиат не заметила, как взяла его за руку.
— Я получил твое письмо, — сказал Маати. — Пришел, как только смог. Его здесь нет?
— Нет, — ответила Лиат. — Я думала, раз он жил у тебя после путешествия, может, и на этот раз…
— Так и было, — произнес Маати и сел. — Позавчера от тебя он ходил ночевать к морякам, а вчера был у меня.
— Но не ночевал?
Маати сжал губы и отвернулся. Он выглядел таким пристыженным, что Лиат стало наплевать на то, что подумает островитянка, которая следила за ними из своего закутка. Маати мягким движением высвободил ладонь. Рука Лиат повисла вдоль тела, как плеть.
— Он узнал? — тихо спросила она. — О том, что случилось?
— Я рассказал, — ответил Маати. — Я должен был рассказать. Думал, он вернется к тебе.
— Нет. Не вернулся.
— Думаешь… Вилсин нашел его?
— Амат сомневается, что Вилсин на него нападет. Ему это невыгодно. Скорее Итани не хочет нас видеть.
Маати рухнул на скамью и схватился за голову. Лиат села рядом и обняла его за плечи невредимой рукой. Итани ушел. Она его потеряла. Это было ясно, как день. Лиат положила голову на плечо Маати и закрыла глаза, отчаянно страшась того, что и он ее покинет.
— Дай ему время, — прошептала она. — Ему нужно время подумать. Все будет хорошо.
— Не будет, — ответил Маати. Не сердито, не горько, а самым обычным тоном. — Все будет плохо, и я ничего не могу с этим поделать.
Лиат закрыла глаза, чувствуя подъемы и спады его дыхания, точно волны, накатывающие на берег. Он повернулся и сжал ее в объятиях. Плечу стало больно, но Лиат скорее прокусила бы язык, чем пожаловалась. Она гладила Маати по голове и плакала.
— Не бросай меня! Я не перенесу, если потеряю вас обоих.
— Я скорее перестану дышать, — ответил Маати. — Клянусь, я скорее умру, чем тебя брошу. Но мне нужно разыскать Оту-кво.
Мучительные, но чудесные объятья раскрылись, и Маати встал. Его лицо было серьезно, почти мрачно. Он взял ее за руку.
— Если Ота-кво… если вы не помиритесь… Лиат, без тебя я буду не я. Моя жизнь не принадлежит мне одному — у меня долг перед Хайемом и даем-кво, — но ту часть, где я вправе решать, я хочу разделить с тобой.
Лиат сморгнула слезы.
— Ты останешься со мной? Не с ним?
Маати пораженно замер. В этот миг Лиат отчаянно захотелось отменить свои слова, заставить его забыть их, но время неумолимо текло вперед. Маати снова встретил ее взгляд.
— Я не могу потерять ни тебя, ни его, — сказал он. — К какому бы миру мы с ним ни придем, если такое вообще случится, это будет касаться только нас двоих. А то, что я чувствую к тебе… за это я жизнь отдам — так ты стала для меня важна. Если ты решишь выбрать его, я навсегда буду твоим другом.
Словно холодной водой полили на ожог. Лиат немного успокоилась.
— Так ступай же. Найди его и передай, как я сожалею о том, что случилось. А потом, даже если его не разыщешь, возвращайся ко мне. Обещай, что вернешься!
Лишь через несколько минут Маати оторвался от нее и вышел на улицу. После его ухода Лиат села на лавку и закрыла глаза, прислушиваясь к себе, пытаясь различить отдельные чувства в том, что ее переполняло. Вина и радость. Страх и вместе с тем облегчение. Она любит Маати — теперь это ясно. Так же, как раньше любила Итани, когда они только начинали встречаться. Лиат подняла глаза и увидела, что за ней наблюдают. В замешательстве она совсем об этом забыла.
Мадж смотрела на нее, прижав руку ко рту. В ее глазах стояли слезы. Лиат медленно поднялась и приняла вопросительную позу. Мадж прошла к ней через всю комнату, положила ей руки на плечи и поцеловала прямо в губы, чем немного смутила Лиат.
— Бедный зайчонок! Бедный глупый зайчонок. Моя очень жаль. Ты и этот мальчик… Я глядеть на вас и вспоминать о человек, который… об отце. Я называть тебя глупой и слабой потому, что забыть, какова юность. И я когда-то была такая же, а сейчас не в уме. То, что я сказала обидное, забираю назад.
Лиат кивнула. Она уловила извинение, хотя и не весь его смысл. Мадж ответила длинной фразой на ниппуанском. Слух Лиат выхватил только слова «опыт» и «боль». Мадж ласково погладила ее по щеке и ушла.