Маклеод безучастно тащился в плотном потоке приехавших пассажиров, пока не вышел из здания вокзала под полуденное солнце.
Он торопился домой, куда от станции было пятнадцать минут ходьбы, не предполагая, что именно там в его чашу терпения плюхнется последняя капля: на полу в коридоре по-прежнему лежал металлодетектор.
— Софи! — взревел Энцо, но дома никого не оказалось. Где Николь, он не знал. Схватив металлодетектор, Маклеод в бешенстве побежал вниз по лестнице искать свою машину.
Спортклуб Бертрана занимал помещение бывшей зеркальной мастерской на набережной Веррери, недалеко от Нового моста. Высокие окна на фасаде пропускали внутрь много света. При переделке мастерскую разделили на две комнаты — тренажерный зал, заставленный хитроумными массивными станками для накачивания разнообразных мышц, и зал для аэробики и танцев, с пружинящим деревянным полом. Одна из стен была зеркальной, чтобы растолстевшие домохозяйки могли любоваться своими трясущимися складками, сгоняя жир.
Энцо в спортклуб не приходил ни разу, но знал, что днем там занимаются люди в возрасте, а в вечерние часы — подростки. У клуба было припарковано машин двадцать, и Энцо пришлось поискать место, где приткнуть свой автомобиль. С металлоискателем в руках он резко толкнул дверь и вошел. Несколько мужчин и женщин подняли головы от тренажеров и пробормотали невнятное «бонжур». Телевизор на стене включен на полную громкость. В зале стоит кислый запах пота и немытых ног. Через стеклянную перегородку видно, как три десятка женщин от двадцати пяти до шестидесяти пяти выделывают танцевальные па под бесконечную назойливую мелодию с четким ритмом. Занятие вел Бертран, громко выкрикивая название очередного движения. Он был в обтягивающей футболке и спортивных шортах до колен. Энцо привык видеть его в джинсах и рубашках и был почти шокирован прекрасной мускулатурой парня. Бог знает, сколько часов Бертрану пришлось качать мышцы, чтобы вылепить такое тело.
Стоя у входа с металлоискателем в руках, Энцо вдруг растерялся. Не мог же он ворваться в танцзал и замахнуться осточертевшей бандурой на Бертрана? Он решил дождаться окончания занятия, уселся на спортивную скамейку и ждал еще десять минут, слушая оглушительную отупляющую музыку, пока женщины не потянулись в раздевалку, переговариваясь прерывающимися, но довольными и возбужденными голосами.
Поднявшись, Энцо увидел, как Бертран смеется, перекидываясь шутками с группой учениц. При всем своем отвращении к лицевому пирсингу и жестким от геля торчащим прядям с осветленными концами Энцо не мог не признать, что парень хорош собой. Женщины буквально осаждали инструктора — каждая непременно хотела на прощание поцеловать его в щеку. Бертран выглядел довольным, флиртовал и всячески хвалил спортивные успехи дам, однако его улыбка увяла, когда он заметил Энцо и разглядел металлоискатель. Стряхнув с себя поклонниц, он подошел поздороваться, сверкая бриллиантовой серьгой в ноздре, радужно переливавшейся в солнечных лучах. Энцо нехотя тиснул протянутую руку и с силой пихнул в грудь Бертрану металлоискатель. Энцо был выше, но Бертран отличался крепким сложением и развитой мускулатурой. Стычка молодого самца и матерого секача.
— Я не могу положить детектор в спортзале — это опасно…
— Еще бы не опасно. В моем доме этой штуке тоже не место.
— Справедливо. — Бертран повернулся и пошел к дверям. Энцо последовал за ним через парковку к потрепанному белому «ситроену». Бертран открыл багажник и кинул металлоискатель внутрь, а затем повернулся к отцу своей девушки: — Не очень я вам нравлюсь, да, мсье Маклеод?
— Сообразительный, даром что качок.
В карих глазах Бертрана появилась обида.
— Не понимаю, почему вы ко мне так.
— Потому что не хочу, чтобы Софи тратила жизнь на бездельника вроде тебя. Я видел тебя с этими… ученицами. Ты же настоящий… — Энцо секунду подбирал слово, — жиголо! Мерзость какая!
— Мсье Маклеод, — терпеливо начал Бертран. — Эти дамы платят хорошие деньги, чтобы ходить сюда на фитнес. Ничего плохого в том, чтобы вести себя любезно, я не вижу. Это нужно для дела. Что касается женщин, для меня существует только Софи.
— Она еще не женщина, а молоденькая девушка.
— Нет, она женщина, мсье Маклеод! — Терпение Бертрана начинало иссякать. — Она уже не ребенок. Может, вам пора разрешить ей повзрослеть?
— Не указывай мне, как воспитывать мою дочь! — взорвался Энцо. — Двадцать лет я как-то обходился без чужих советов! Если бы не ты, она осталась бы в университете. Софи зачеркнула свое будущее — и ради кого? Ради безмозглого болвана, который головой только ест и с утра до вечера скачет перед толпой потных баб не первой свежести! Какие перспективы у нее с тобой?
Краски сбежали с лица Бертрана. Он смотрел на Энцо, едва сдерживаясь, дрожа от унижения.
— Видите спортзал? — ткнул он пальцем на клуб. — Он мой. Я его с нуля создал, сам заработал на ремонт и материалы. Здесь же ничего не было, заброшенная мастерская! Мой отец умер, когда мне исполнилось четырнадцать, у матери не было денег на колледж, я сам себя обеспечивал. Вкалывал на двух работах, без выходных, в обе смены!
Энцо уже сожалел о своих словах.
— Слушай, — начал он, решив как-то загладить свою резкость. Но Бертран не закончил.
— У меня там на стене висит диплом. Я был лучшим на потоке. Вы знаете, как он мне достался? Десять каторжных месяцев в Центре народного образования и спорта в Тулузе! Я изучал анатомию, физиологию, бухгалтерию, диетологию, развитие мышц. Знаете, сколько у них каждый год заявлений о приеме?
— Нет, — покачал головой Энцо.
— Сотни! А сколько они принимают, знаете? Двадцать. Экзамен по физической подготовке — двадцать подтягиваний на турнике, двадцать выжиманий в упоре, сорок отжиманий на брусьях, двадцать приседаний и столько кругов по стадиону, сколько сможешь за двадцать минут. Затем письменный экзамен — общие знания. Устный доклад о целях и мотивации, полчаса отвечаешь на любые вопросы, которые преподам взбредет в голову задать. Да в университет поступить легче, чем туда! — Бертран перевел дыхание. — Так что нечего называть меня бездельником, мсье Маклеод. Может, я и заслуживаю пары эпитетов, но уж точно не этого. Я делаю то, что умею, и умею делать это хорошо. Я вкалывал, как раб на галерах, чтобы заработать. А что касается Софи, я сделал все, убеждая ее остаться в университете. Она сама уперлась и решила бросить. Сказала, нет смысла тратить время, пытаясь сравниться с ее гениальным отцом.
Пораженный, Энцо не нашелся с ответом, чувствуя, что краснеет.
— Спасибо, что принесли металлоискатель. — Бертран повернулся и ушел в спортклуб.
Энцо скрылся в своей квартире, как раненый секач в плавнях, — молодой самец порядком его потрепал. Дома по-прежнему не было ни души. Он прошел в гостиную, с неудовольствием отметив, что бардак переходит всякие границы: повсюду стояли пустые банки из-под кока-колы и коробки из-под пиццы с обгрызенными корками. Духота пропитанной табачным дымом комнаты казалась нестерпимой. Энцо распахнул балконные двери, но с улицы пахнуло, словно из доменной печи. Кое-как отдышавшись, он заметил, что с белой доски исчезли фотоснимки первых улик-подсказок, а их место заняли новые: грубый набросок двух скелетированных рук, изображение бутылки шампанского «Дом Периньон», фотография распятия с гравировкой «первое апреля» на обороте, снимок собачьего жетона с надписью «Утопия», набросок скелета собаки с обведенной красным кружком передней лапой, фото значка на лацкан с двумя всадниками на одной лошади и подписью «Sigilum Militum Xpisti». Некто уже приступил к расшифровке: на доске были написаны и обведены слова, от которых в разных направлениях расходились стрелки.