– Это д-другое, – угрюмо отозвался Давыдов.

– А по мне, так один хрен. Ладно, мне пора. Говори прямо: берешь картину или нет?

Петя пожевал губами, поглядывая на Корсака исподлобья, затем вздохнул и ответил:

– Беру.

– Вот и отлично. Только будь с ней осторожен. Есть предположение, что эта картина приносит беду.

– Как-нибудь п-переживу.

Прощаясь с Глебом в прихожей, рыжий фотограф вдруг замялся и смущенно проговорил:

– Знаешь… я не хотел т-тебя обидеть.

– Я знаю, – спокойно ответил Глеб.

– И все-таки ты свинтус.

Глеб улыбнулся:

– Согласен. Держи «пять»!

Глеб крепко пожал Пете руку и вышел из квартиры.

Проводив друга, Петя какое-то время стоял в прихожей и о чем-то размышлял, затем повернулся и побрел в комнату, задумчиво бубня себе под нос:

…Да и когда от ясновидцев слышали

Благие вести? Только скорбь и боль

Оракулы сулят…

* * *

Едва Корсак вышел на улицу, как в кармане у него запиликал телефон. Звонила Лиза Фаворская.

– Глеб, вы обещали держать меня в курсе расследования, – напомнила она.

– Обещал, – нехотя согласился Корсак.

– Если у вас есть свободные полчаса, мы можем встретиться и немного прогуляться.

– Где?

– Вы знаете дом на Мытной, в котором жил Брокар?

– Я-то знаю. А вот вы откуда о нем узнали?

– Прочитала в Интернете. Что, если нам наведаться туда? Просто для общего развития. Кстати, что там теперь?

– Офис фабрики Гознака, и нас с вами туда вряд ли пустят.

– Но попробовать-то стоит? Давайте встретимся прямо там, у дома. Скажем, через полчаса. Вас устроит?

– Устроит.

– Тогда до встречи!

3

Лиза была одета в черное двубортное полупальто, похожее на матросский бушлат, и в нежно-голубые джинсы с драными по последней моде коленками. На шее пестрел платок, а белокурые волосы были зачесаны назад и скреплены заколкой.

– Ну наконец-то! – недовольно сказала Лиза. – Я жду уже двадцать минут. Где вы шляетесь?

– Если хотите сойти за интеллигентную девушку, забудьте такие слова, как «шляетесь», – посоветовал ей Корсак. – Иначе вас просто не пустят в особняк.

– Вы что, не видите – его же ремонтируют!

– Это нам на руку. Значит, документацию Гознака перевезли в другое место и есть возможность проникнуть внутрь. Идемте!

Глеб поднялся по мраморным ступенькам, подошел к двери и нажал на кнопку звонка.

– Вы к кому? – послышался из динамика недовольный женский голос.

– Я из Министерства культуры, – сказал Глеб. – Хотел бы с вами кое-что обсудить.

– Из министерства?

Глеб посмотрел в видеокамеру, висевшую у него над головой, и кивнул:

– Да. Если вы откроете, я покажу вам удостоверение.

– Входите.

Раздался негромкий писк, и дверь, лязгнув затворами, приоткрылась.

Едва Глеб и Лиза вошли внутрь, как перед ними выросла грузная женщина гренадерского роста – в деловом костюме, с высокой прической и суровым, словно вытесанном из дерева, лицом. На носу у дамы красовались массивные очки в строгой роговой оправе.

– Так кто из вас из министерства? – погудела она низким, грудным голосом. – Вы?

– Да, я. – Глеб достал одно из фальшивых удостоверений, которые постоянно таскал в сумке, и показал его женщине.

Она внимательно изучила удостоверение и перевела взгляд на Лизу:

– А вы? Вы тоже из министерства?

– Я аспирантка, – соврала Лиза. – Пишу диссертацию о Генрихе Брокаре. Он здесь когда-то жил.

– Вот как? – Женщина с любопытством оглядела Лизу. Взгляд ее слегка смягчился. – Что ж, входите. Меня зовут Инна Львовна Галибина. Вообще-то я секретарь, но сейчас просто присматриваю за помещением. Несмотря на ремонт, люди продолжают сюда приходить и звонить. Не все еще в курсе. Вас, извините, как зовут?

– Елизавета Андреевна Фаворская, – представилась Лиза.

– Очень приятно. Пойдемте со мной!

Они прошли по пустому коридорчику и свернули в офисное помещение, которое также было почти пустым.

– Это хорошо, что в Москве остались люди, которые помнят про Брокара, – сказала Инна Львовна. – А вы, я извиняюсь, Глеб…

– Иванович.

– Глеб Иванович, – кивнула женщина, – вы тоже по поводу Брокара?

– Да. Видите ли, мы планируем запустить программу реставрации старинных интерьеров и для этой цели осматриваем особняки.

Инна Львовна недоверчиво повела головой:

– У нас здесь вы старых интерьеров не найдете. Как видите, из старинной мебели остались только часы и этот ветхий стол. Их трогать не стали – побоялись, что не выдержат погрузочных работ и развалятся. Просто накрыли полиэтиленом и оставили так.

Глеб подошел к столу, задрал край полиэтилена и внимательно его осмотрел.

– Значит, эти вещи очень старые? – спросил он.

– Да, – кивнула Инна Львовна. – Думаю, они здесь стоят еще со времен Брокара.

Лиза тем временем осмотрела огромные напольные часы.

– Какие миленькие! – Она провела пальцем по стеклу циферблата, задержав палец на уровне темного отверстия возле цифры «XII», предназначенного, по всей вероятности, для завода механизма. – Я себе хочу такие же!

– Это «Гутьер», – сказала Инна Львовна. – Знаменитая марка. Когда-то они были инкрустированы черепахой, но со временем инкрустация исчезла. Ну или ей помогли исчезнуть. Зато корпус – из настоящего черного дерева.

– «Гутьер», – задумчиво повторил Глеб. – Что-то они мне напоминают.

– Они похожи на часы, которые были на картине, – тихо сказала Лиза. – На той, с алхимиком и чертом, помните?

– Помню, – ответил Глеб, внимательно разглядывая часы. – Действительно, похожи. Но те были слегка другой формы. И не такие громоздкие.

– И без стрелок, – добавила Лиза.

– Позвольте узнать, о каких часах вы говорите? – заинтересовалась Инна Львовна.

– О виртуальных, – ответил Глеб. – Просто мы видели похожие часы на одной старинной картине.

– И что, эта ваша картина – она старинная?

– Семнадцатый век, – сказал Глеб.

Инна Львовна улыбнулась:

– Ну тогда это совсем другие часы. Этим всего полторы сотни лет.