— Марина Сергеевна, — подсказал Прохоров. — Или Людмила.

— Ну, я Людмила, — пожала она плечами.

— Овчинникова? — кашлянула я.

— Теперь Соколова, а до замужества была Овчинниковой. Мама тоже второй раз замуж вышла, и теперь у нее другая фамилия. А вы, собственно, кто?

— Я — Белосельская Ярослава Анатольевна, — заволновалась я. — Не знаю, говорит ли вам что-нибудь моя фамилия. Мой отец был дружен с вашим отцом и…

— Втравил его в глупую авантюру. В результате отец погиб, а мне выпало счастье жить с придурком-отчимом. Я не хотела вас обидеть, — вздохнула она. — Мои родители к тому времени уже развелись, просто я очень любила отца, и эта история не дает мне покоя до сих пор. Мама, кстати, тоже переживает. Знаете, вчера неожиданно сказала: «Уж хоть бы похоронить его, все как-то легче было бы».

— Я.., я не поняла, что вы имеете в виду? — растерялась я. — То есть что, имела в виду ваша мама? Она что, не была на его похоронах?

Теперь и женщина ничего не понимала, стояла, вытаращив глаза, пока, наконец, не произнесла:

— Какие же могут быть похороны, если их до сих пор не нашли?

— Кого?

— Моего отца, естественно. И вашего. Все трое исчезли в одну ночь, и больше их никто не видел, ни живых, ни мертвых.

— Вы ошибаетесь. Труп моего отца был найден через пять лет, его похоронили на сельском кладбище. Я это помню, хотя мне было всего шесть лет.

— Странно, — пожала плечами Людмила в глубокой задумчивости. — Почему же нам ничего не сообщили? — И еще раз повторила:

— Странно. — Затем схватила телефон и принялась куда-то звонить. Я стояла рядом, не зная, что делать. — Мама, — заговорила Людмила в трубку, — ты знаешь, что Белосельского похоронили? Да, того самого. Нет, давно. Его нашли через пять лет… Мама впервые об этом слышит, — сказала женщина мне. — Очень странно. Они должны были нам сообщить. Хотя.., моего отца ведь там не было? Не было, да? Тогда бы нам непременно сообщили, я же его дочь? Просто невероятно, — покачала она головой.

Если честно, разговор произвел на меня сильнейшее впечатление. Под ложечкой противно засосало, и странные мысли полезли в голову. А еще было ощущение, что я на пороге страшной тайны, и ее разгадка вряд ли станет радостной для меня. Я торопливо простилась с женщиной, забыв спросить, не сохранились ли после ее отца какие-то бумаги.

— Вы очень взволнованы, — косясь на меня, сказал Прохоров. — Чем вас так поразили ее слова?

— Не знаю, — честно ответила я. — Но чувство какое-то.., странное.

Он кивнул и сказал, вроде бы желая меня успокоить:

— Прошло пять лет, в милиции просто никто о них не вспомнил, ведь нашли только вашего отца.

— Да, возможно, — кивнула я, но почему-то спокойнее мне не стало.

— Не возражаете, если я отвезу вас домой? Думаю, на сегодня достаточно поисков, все-таки следует проявлять осторожность.

Я молча кивнула, пребывая в том состоянии, когда проще согласиться, чем спорить, хотя была уверена, что встретиться с Разиным еще раз все-таки необходимо.

* * *

Через полчаса мы были в квартире Прохорова.

— Отдыхайте, — предложил он, — а я заскочу в магазин.

— Почему бы… — начала я и махнула рукой:

— Поступайте как знаете.

Он немного замешкался:

— Я хотел бы получить список необходимых вам вещей.

— По-моему, проще заехать ко мне на квартиру.

Он закатил глаза, а я покаянно вздохнула и согласилась:

— Хорошо, сейчас напишу.

На составление списка у меня ушло довольно много времени. Марк Сергеевич молча сидел за барной стойкой, потягивал боржоми и никак своего неудовольствия не демонстрировал.

— Вот, — протянула я список, отводя взгляд.

— Спасибо, — ответил он с таким видом, точно я оказала ему величайшую услугу.

Я заподозрила издевку, но он уже направился к входной двери, и я сочла за благо никак не реагировать.

Дождавшись, когда он уйдет, я позвонила Ане, а потом принялась готовить обед. Прохоров вернулся через два часа.

— Я думал, эмансипированные женщины не стоят дважды в день у плиты, и заехал в ресторан, — сказал он, бросая пакеты в кухне.

— Значит, вы уже обедали?

— Это было бы невежливо по отношению к вам.

— Спасибо, но я бы пережила.

— Послушайте, чем я вам так неприятен? — возмутился он.

— Вовсе нет.

— Тогда почему вы постоянно ищете повод для стычки?

— Мне казалось, это я вас раздражаю.

Данное замечание он предпочел оставить без ответа и стал сервировать стол. Мы сели обедать друг против друга, он взглянул на меня исподлобья и спросил:

— Как себя чувствует ваша подруга?

— Нормально. Я звонила ей недавно. — Он кивнул, а я, после некоторых размышлений, поинтересовалась:

— Мое присутствие здесь не вызовет вопросов у ваших знакомых?

— Им об этом знать ни к чему. Домработницу я отправил в отпуск.

— Вдруг кто-нибудь решит вас навестить, — не сдавалась я.

— Если таким образом вы пытаетесь выяснить, есть ли у меня постоянная девушка, могу ответить — нет.

— Конечно, у вас же есть Машка, — не удержалась я.

— Спасибо, что напомнили. Птиц надо покормить.

Он поднялся и ушел, а я покачала головой. Выходит, я опять вредничаю. Странное дело: это совсем не в моем характере. Должно быть, Прохоров действует на меня как-то по-особенному.

Он вскоре вернулся и занял свое место. Когда мы закончили обедать, он убрал посуду в посудомоечную машину, а я занялась привезенными вещами, отправившись в отведенную мне комнату. Все было куплено строго по списку. Вещи я убрала в шкаф и села в кресло, гадая, что мне теперь делать. В кои-то веки выдалось свободное время, но и его с пользой не проведешь. Я выглянула из комнаты — Марк Сергеевич в кухне пил кофе, просматривая газеты.