— Почему вчера не был на работе?
— Когда я звонил в понедельник, то предупредил вас, что могу задержаться в Хартфорде еще на день.
— Нет, ты сообщил, что в понедельник не приедешь. А я сказал: не придешь во вторник — вычту из зарплаты дневной заработок, а норма на неделю увеличится до восемнадцати продаж. Но разрешения на прогул я не давал!
Стараюсь не выдать раздражения:
— Вероятно, я неверно вас понял, мистер Рубинек. Но, как я уже говорил вам, умер мой близкий друг.
— Твои проблемы. Получил норму в двадцать две продажи. И еще три — если не успеешь к половине девятого. Девять минут, время пошло.
Внезапно слышу, как отвечаю:
— Да пошел ты в жопу, тварь! — Швыряю трубку и думаю: «Ну, вот и уволился».
Наконец-то, высказав жалкому отродью, что о нем думаю, чувствую мимолетную радость. Ликование длится не более наносекунды, после чего вспоминаю: я — бездомный, безработный, а все мои сбережения составляют семь долларов сорок центов.
Рассматриваю немногие из имеющихся вариантов. Можно попробовать устроиться в гостиницу, но ни на одной кредитке не хватит средств (а если выписать за номер чек на свое имя, его скомкают и швырнут обратно, как баскетбольный мяч, к тому же возникнет основание для преследования по федеральному законодательству)…
Остается положиться на друзей. Но куда податься? После безумства прошлой ночи не очень-то хотелось возвращаться к Дебби Суарес: мысль о том, что мой звонок воспримут как продолжение романтической влюбленности, ужасала. В конце концов, Дебби — вдова с ребенком. Узнает, что меня бросила Лиззи — сразу нацелится, точно терморакета с системой самонаведения. А сейчас из меня кандидат в мужья — хуже не придумаешь. Одни беды, а уж Дебби-то точно ни в чем не виновата…
Разумеется, оставались Айан и Джина… Вот только я легко мог представить себе, в какое бешенство пришла Джина, когда Лиззи позвонила ей из Лос-Анджелеса и рассказала, как я пару раз осквернил супружеское ложе. Наверняка после того, как Лиззи сообщит о подлинной причине, по которой пришлось расстаться с квартирой, приятели посчитают, что я их использую, если попрошу о ночлеге..
Кто еще? Фил Сирио, конечно же!
Достаю бумажник, чтобы разыскать бумажную салфетку с нацарапанными телефонами, и внезапно натыкаюсь на карточку Джерри Шуберта. Сам попросил звонить («Не пропадай!») и, в отличие от Фила, живет на Манхэттене.
Наверняка выручит бывшего однокашника на несколько дней.
Опускаю в телефон четвертак и лихорадочно набираю рабочий телефон Джерри. Секретарша, подержав меня некоторое время на линии, соединяет с боссом.
— Нед! — в голосе Джерри звучит радость от встречи со старым знакомым. — Ждал твоего звонка. Ты, кажется, на улице сейчас?
— Ну, можно и так сказать…
— Откуда звонишь? Из своего теннисного клуба на Двадцатой Западной стрит?
— Из телефонной будки на углу Двадцатой и Шестой….
Наверное, голос у меня был слегка потрясенный, потому что Джерри спросил:
— У тебя всё в порядке, Нед?
— Не совсем. Есть кое-какие проблемы.
— А именно?
— Серьезные. Например, неизвестно, где сегодня переночевать…
— Впечатляет. — И со смешком Шуберт добавил: — Только не говори, что жена выгнала!
— Увы, именно это и произошло.
— Слушай, сочувствую….
— Да, не всем же должно везти, — безжизненно ответил я.
— Ну да. Тем более — в браке. Слушай, мне пора на встречу с мистером Би. Давай ко мне в офис, Мэдисон-авеню, пятьсот пять, это между Тридцать третьей и Тридцать четвертой. Там и обсудим положение, договорились?
Потоки дождя не ослабевали. На Шестой авеню — ни одного такси. По какой бы кредитке я ни пытался получить деньги, всякий раз банкоматы выдавали одну и ту же надпись: «НЕДОСТАТОЧНО СРЕДСТВ».
А потому я поволок поклажу в глубины метро, купил жетон и протиснулся в плотно набитый вагон, отправлявшийся в город.
Офисы корпорации «Баллентайн Индастриз» располагались в элегантном небоскребе, выстроенном в пятидесятых, — одном из самодовольных, вертикальных свидетельств послевоенной эйфории и уверенности в корпоративном будущем.
Через пару минут показался Джерри — в пальто, с дипломатом в руке.
— Ты похож на промокшую крысу, — с улыбкой заметил приятель. — Тяжелый денек выдался, а?
— Хуже некуда.
— Ну пойдем, — подхватил он один чемодан, — на улице ждет машина.
У обочины стоял припаркованный автомобиль «линкольн таун кар». Шофер в ливрее принял оба чемодана и положил в багажник. Мы устроились на задних сиденьях. Джерри сообщил водителю:
— Сначала остановимся на Вустер-стрит, дом сто пятнадцать. Потом отвезете меня на Бродвей, на перекрестке с Уолл-стрит.
Обернувшись ко мне, Джерри произнес:
— Отправляюсь на встречу с финансовыми воротилами, но по пути завезу тебя к себе домой…
В такси, по дороге к центру, пересказываю все свои злоключения — начиная с того момента, как «Гетц-Браун» продали компанию, и заканчивая разрывом с женой, выставившей меня за дверь. Когда я договорил, Джерри испустил долгий свист:
— Настоящий роман.
— И это не все — учитывая, что теперь я бездомный..
— Первое правило жизненной философии по Джеку Баллентайну: хочешь вернуть позиции — вернешь!
— Хотелось бы верить, — произношу я.
Квартира Джерри — в районе между Принс и Спринг-авеню. Просторно и скромно. Выцветший пол, скромные белые стены, большой обтянутый черной кожей диван, телевизор, стерео, длинный стальной стол и кресла. Крошечная спальня для гостей. Ничего, кроме двойного футона и вешалки для одежды. Назвать помещение спартанским — значит, не сказать ничего: здесь попросту не было ни малейших признаков жизни.
— Хорошее место, — заметил я.
— Редко бываю здесь, — пояснил приятель. — Провожу только шесть часов в сутки, когда сплю. Если не будешь неряхой, то оставайся на любой срок.
— Никогда не мусорю, — заверил я, — к тому же всегда благодарю.
— Ты уже представляешь, что делать дальше? — поинтересовался Шуберт.
— Согласен на любую работу, — заверяю я, — тем более, что могу претендовать на звание должника месяца.
— Много задолжал?
— Около семнадцати штук.
— Впечатляет.
— Да, можно и так сказать…
— Ну ладно, не будем забегать вперед. Чувствуй себя как дома. Можешь повесить вещи во второй комнате, заказывать на дом любую еду — в холодильнике всё равно ничего нет, кроме пива. Как у тебя с наличностью?