– Понять это несложно, Николя, – начал Ройс. – Твой долг – обеспечивать мой покой. Если ты будешь свято выполнять этот долг…
– Разве я не обеспечиваю твой покой?
Он покачал головой:
– Есть определенные правила поведения, жена, Я хотел бы, чтобы ты их усвоила, и тогда мы бы жили в согласии.
Николя принялась барабанить пальцами по столу. Пока Ройс не произнес ни слова о любви. Она пыталась не поддаваться разочарованию.
– Что это за правила? – спросила она.
Ройс искренне обрадовался такому интересу. Он долго ждал, и вот, кажется, его терпение вознаграждено – жена готова выслушать его.
– Во-первых, – начал Ройс, – никогда не повышай на меня голос. Во-вторых, неукоснительно выполняй все мои распоряжения. В-третьих, никогда не лей слез В-четвертых, прежде чем сделать что-нибудь, хорошенько подумай. В-пятых…
– Подожди, – прервала она его. – Прошу тебя, давай вернемся к третьему правилу. Ты говоришь, мне нельзя плакать?
– Да.
– Почему?
Изумленный вид Николя разозлил Ройса.
– Потому что мне это не нравится.
– А мне нравится.
Настала очередь Ройса удивляться.
– Ты серьезно?
– Очень серьезно, – подтвердила она. – Я люблю плакать. Не часто, конечно. Потом мне становится легче.
Ройс долго смотрел на Николя, пока не убедился что она не шутит. Эта женщина говорит правду. Он покачал головой. Ройс понятия не имел, как ответить на ее странное заявление, и Николя попыталась объяснить ему:
– Иногда во мне накапливается очень много досады и усталости, в голове все начинает путаться. И когда я поплачу, мне становится легче. Теперь понятно?
– Нет.
Николя набралась терпения и поклялась, что сумеет объяснить ему. Она и сама не понимала, почему этот пустяк так важен для нее.
– Тебя когда-нибудь охватывал такой гнев, что ты готов был ударить…
– Но я не плачу.
– Нет, разумеется, – согласилась она, стараясь сдержать улыбку, поскольку Ройс чуть не взвился только от одного предположения. – И все же, когда в тебе накапливается гнев, когда ты приходишь в такое бешенство, что готов ударить…
– Тогда я бью, – перебил он, замолчал и исподлобья сердито посмотрел на нее. – Но уж точно – слез я не лью, женщина.
Николя сдалась: его не переубедишь.
– Николя, обещай мне, что больше никогда не будешь плакать.
– Почему?
– Потому что мне неприятно видеть тебя несчастной.
Николя сразу полегчало.
– Так ты хочешь, чтобы я была счастлива?
Конечно, – ответил Ройс. – Наши отношения много лучше, если ты будешь счастлива.
– А как же любовь? – спросила она. – Тебе хочется чтобы я любила тебя? – Николя ждала ответа, затаив дыхание.
Он пожал плечами. Она готова была убить его.
– Да или нет? – не отступала Николя.
– Это не имеет никакого отношения к нашему разговору, – ответил наконец Ройс, непонимающе глядя на жену.
– Разве любовь не имеет отношения к семье? – спросила она удивленно.
Ройс не знал, что ответить. Внезапно он почувствовал себя крайне неуверенно.
Николя положила руки на стол. Она решила рассказать ему правду, открыть свое сердце. Страшно раскрывать ему душу. Она не представляла, что сделает, если он отвергнет ее. Она бросила жребий и молила Бога, чтобы Ройс тоже сказал ей, что у него на сердце.
– Я сказала Терстону, что люблю тебя. – Николя посмотрела себе на руки и ждала ответа.
– Так и сказала? – удивился он.
– Так и сказала, – твердо подтвердила она и кивнула.
Ройс вздохнул. Николя посмотрела на него, ей хотелось увидеть его лицо, однако оно ничего ей не сказало. Ройс смотрел на нее с таким видом, будто она только что сообщила ему, что будет на ужин.
– Что ты об этом думаешь, Ройс? – спросила она.
– Я понимаю, почему ты сказала брату, что люби меня, – отозвался он и в подтверждение кивнул гол вон. – Ты хотела переманить его на спою сторону.
– На свою сторону?
Он опять кивнул.
Он все рассчитал, все продумал. Хорошо бы дать ему как следует, чтобы в голове прояснилось!
– Ты хотела, чтобы я принял Терстона. Поэтому и сказала ему, что любишь меня.
Ее муж решил, что она солгала брату. У Николя округлились глаза. Она была в нерешительности, поправить его или нет. Разговор идет совсем не так, как бы ей хотелось.
– Мне нужно было, чтобы Терстон поверил, что я счастлива с тобой, – сказала она. – Он просил меня уехать с ним.
– Ты сказала ему, что любишь меня и хочешь остаться со мной, а на самом деле думала только об Ульрике и Джастине, так?
– Да, о них я тоже думала, – пробормотала она и опять начала барабанить пальцами по столу. – Я попыталась убедить его, что сама выбрала тебя в мужья.
– Так оно и было.
Они ходили по замкнутому кругу. Ройс опять начал мерить шагами зал.
– Ты правильно рассчитала, жена. Ты хотела успокоить брата, но получилось наоборот, ты только ярила его. Да, поэтому Терстон вспылил и назвал предательницей.
– Разумное предположение, – ответила она. – Ты все рассчитал, не так ли? Но ты так и не ответил толком на мой вопрос. Тебе важно, чтобы я тебя любила?
– Я ничего в этом не понимаю, – простодушно признался Ройс. – А тебе важно любить меня?
Она готова была придушить его. Ясно, что он не понимает, как важно для нее все, о чем они говорят. Иначе он бы вел себя по-другому. Николя не знала, что делать. То ли заплакать, то ли швырнуть что-нибудь, чтобы выплеснуть чувства. Она решила, что, возможно, стоит сделать и то, и другое.
– Это все, что ты можешь мне сказать? – спросила она в отчаянии.
– Нет.
У Николя учащенно забилось сердце. Быть может наконец он сейчас скажет ей, что ему очень нужно, чтобы она любила его. Но прошедшие несколько мгновений убедили ее, что тщетно ожидать от него признания в любви. Она понимала, что Ройс еще не любит ее по-настоящему, чувство это, возможно, только просыпается в нем. Со временем ее забота и любовь смогут сотворить чудо, и в нем пробудится любовь.
Ройс не мог более скрывать свое раздражение. С растерянным видом Николя уставилась в пустоту. Было видно, что мысли ее витают где-то далеко.
– Будь любезна, выслушай меня внимательно.