– Как вы можете быть уверены, что они с легкостью отнесутся к нашей помолвке?
Он провел ее в центр комнаты. От улыбки, изогнувшей его точеные губы, сердце у нее забилось.
– Если они приняли меня в свой круг, они, конечно же, радостно встретят и вас как мою жену.
Она направилась к камину. Он осторожно стал слева, в его синих глазах играла радость.
– Почему мне кажется, что мы с вами играем в «Свои соседи»? – спросила она хмурясь.
Он покачал головой и сделал еще один неторопливый шаг к ней.
– А вы предпочитаете какую-то другую игру?
Она твердо кивнула. Неужели кресло двинулось к ней? Она заметила в другом конце комнаты карточный столик. Карты. Это должно его отвлечь.
– Вист – это прекрасно. Давайте сыграем…
– А как насчет джокера? – спросил он, расстегивая свой фрак темно-серого цвета.
– У вас красивый жилет, Гейбриел, – сказала она, когда он осторожно взял ее за руку, – он… вы сказали – джокер? Это такая карточная игра?
– Разве вы еще не играли в нее? – Внезапно они оказались у самого края кресла. Он прижался к ней губами, и колени у нее подогнулись. – Господи, – пробормотал он. – Не кружится ли у вас голова? Не помочь ли вам ослабить шнуровку?
– Да. Нет. Нет… не нужно… не…
Он наклонился над ней и целовал до тех пор, пока она не забыла, что хотела сказать. Его мускулистый торс и бедра мешали ее попыткам отодвинуть его. Когда она пришла в себя, обрела способность дышать и смотреть на него, она обнаружила, как прерывисто бьется ее собственное сердце и какой темной страстью пылает его лицо.
– Я не знаю, когда у нас будет снова возможность побыть наедине. Как только Боскаслы поймут, что вы будете членом их семьи, они будут приглашать вас всюду.
– Я даже еще не знакома с большей частью членов вашей семьи, – прошептала она.
Его взгляд переместился с ее рта на мелкие бантики, которыми была завязана шнуровка на ее лифе и на пышных рукавах из розового шелка.
– А разве мы не собираемся стать семьей?
Она откинулась назад, голос у нее прерывался.
– Такими темпами мы очень скоро создадим свою собственную семью.
Он сбросил свой приталенный фрак движением плеч. Чтобы отвлечься, она взяла его и аккуратно положила на покатый подлокотник красного дерева. Приятный слабый запах одеколона, исходивший от фрака, дразнил ее чувства, и она медленно подняла глаза. Гейбриел выглядел великолепно в своей плиссированной батистовой сорочке, жилете цвета слоновой кости и облегающих панталонах, подчеркивающих его мужественность. Неудивительно, что все эти дамы глазели на него в надежде привлечь его внимание. Он был полон опасной элегантности, обещаний порочных наслаждений, которые заставляют женщину забыть об осторожности и приличиях. Но при всей своей откровенной сексуальности, он выказал к ней больше заботливости, чем человек, которого выбрали для нее родители. Однако она не должна позволить ему соблазнить себя на вечере у его двоюродного брата.
– Я думаю… – она начала подниматься, – в коридоре кто-то есть.
Он провел пальцем по ее подбородку, потом медленно опустил его в глубокую впадинку между ее грудями. Она скользнула обратно в кресло, побежденная, не в силах вспомнить, почему ей хотелось встать.
– Не имеет значения. Дверь заперта.
Дыхание у нее пресеклось, когда он стал ласкать ее пышные груди. Жаркие мурашки волнения побежали по ее спине. Она пошевелилась, охваченная беспокойством.
– Я подумала… у вас даже нет при себе колоды карт, Гейбриел, – сказала она с легким возмущением.
Глаза у него сверкнули.
– Для этой игры карты не требуются. Она называется «Джокер Боскасл».
– Обманщик, – сказала она; тяжесть его тела, вытянутого на ней, лишала ее сил. – Такой игры не существует. Вы ее выдумали.
Плутоватая усмешка мелькнула у него на лице. Он опустил голову и запечатлел жаркий поцелуй на ее декольте.
– Не выдумал. – Он слегка подул на ее грудь. Наслаждение охватило ее. – Это действительно салонная игра. Для двоих.
– Где один из игроков – салонная горничная? – спросила она, спина у нее ныла, ее тело ждало большего.
Он помолчал, глядя ей в глаза.
– Дайте подумать. Это новый вариант игры – вариант Боскаслов.
Ее грудь ныла от его возбуждающих поцелуев. Она понимала, что играет ему на руку.
– Игра в джокера без всяких карт?
– Это скорее ловкость рук. – Он отодвинулся с выражением совершенной серьезности. – Иллюзия, – задумчиво сказал он, проводя рукой по ее скрещенным лодыжкам.
Она очарованно устремила взгляд на его пальцы, пока они не исчезли под ее платьем.
– Очень убедительная иллюзия, – сказала она, закрывая глаза в невольном удовольствии. – Что я должна сделать, чтобы выиграть?
Он пожал левым плечом. Тем временем его рука скользнула поверх ее чулка, потом по подвязке.
– Выигрывает самая быстрая рука.
Она протянула руку к его запястью перед тем, как полностью утратить всякое соображение. Он слишком хорошо умел обезоружить ее; жар, разгорающийся внутри ее живота, вскоре зальет все ее тело, если он и дальше будет прикасаться к ней.
– Самая быстрая рука выигрывает? И это все?
Он снова поднял на нее глаза, в них разгоралось желание.
– Требуется еще немного мастерства. Хотите, я научу вас этой игре?
Ее тело хотело его.
– Я умру, если нас застанут.
– Я умру, если не возьму вас. – Он коленом раздвинул ей ноги. Она прижалась к валику с бахромой, отпустила его запястье и коснулась нижних пуговиц на его жилете.
Гейбриел сузил глаза.
– Вы ведь не раздеваете меня, да?
– Господи, конечно, нет. Это иллюзия.
Гейбриел бросил смутный взгляд на ее расслабленное тело. Темные кончики ее грудей торчали через край лифа. Он почувствовал, что кровь у него медленно горит, сердце гулко стучит при виде того, как она пробуждается к чувственной жизни. Она закрыла глаза, но ее тело отзывалось на самую легкую ласку.
– Правила этой игры, Гейбриел? – пробормотала она, смачивая губы языком.
Он поднял на ней платье до самой талии.
– Обычно я выдумываю их по ходу игры.
Элетея вздохнула:
– Я так и думала.
– Вы можете делать то же самое. Откройте глаза.
Она послушалась.
Гейбриел коснулся пальцем ее жемчужины и стал описывать им круги, пока она не начала прерывисто дышать. Почувствовав, что она больше не может вынести напряжения, он глубже погрузил палец в ее ножны. Она тихонько застонала от возбуждения, и это обострило его ненасытный голод.