— И как теперь поступить? — поинтересовался я и слегка поерзал в подливке.
Было мокро, скользко, холодно и крайне некомфортно. Нора не успела ответить, потому что в комнату вернулась Лена. В руках она держала белый рулон.
— Ну, — дружелюбно предложила домработница, — давайте затяну как следует.
— Ой, нет, — испугался я, — не подходи ко мне.
— Придется тебе, Лена, за баралгином бежать, — вздохнула Нора, — в аптеку. Видишь, дело какое, ему следует обезболивающее дать.
— Так у нас есть, в таблетках, — мигом отозвалась Ленка. — Помните, мне прописали от радикулита, сейчас принесу.
— Эй, постой, — попыталась спасти положение Нора, — в таблетках не подойдет, надо в ампулах, чтобы быстрей подействовало!
Лена замерла на пороге, потом поинтересовалась:
— Вы уколы делать умеете? Я нет.
— Я тоже, — призналась Элеонора.
— Зачем тогда нам ампулы?
— Выпьет, они действуют сильней, чем таблетки, быстрее боль снимут, видишь, как он мучается.
Сказав последнюю фразу, Нора уставилась на меня в упор.
Я уже собирался спросить: «Что вы на меня так странно смотрите?» — как хозяйка четко повторила:
— Бедный Ванечка, тебе так больно, прямо сил нет смотреть!
Сообразив, что к чему, я застонал:
— А-а-а-а…
— Ну надо же, — всплеснула руками Ленка, — прямо невмоготу, да?
— О-о-о-о…
— Ладно, ладно, сейчас схожу.
— Деньги возьми, — обрадовалась Нора, — кошелек в прихожей.
— Зачем они мне? — удивилась кухарка.
— Тебе в аптеке просто так ничего не дадут!
— А к чему мне аптека?
— Послушай, дорогая, — вскипела Элеонора, — только что мы договорились: бежишь за ампулами баралгина, видишь, как Ванечка исстрадался.
— У-у-у-у, — на всякий случай взвыл я.
— Ну, давай быстрей…
— Не надо в аптеку идти, у меня есть это лекарство.
— У тебя таблетки, а надо АМПУЛЫ!!!
— И стекляшки имеются, в холодильнике лежат.
— Откуда? — оторопела Нора.
— Помните, я осенью упала? Вот доктор и велел купить. Было десять штук, осталось четыре, Ивану Павловичу хватит, — спокойно возвестила Лена и с грацией бегемота выскользнула из гостиной.
— Вы не можете придумать что-нибудь такое, чего точно нет? — подал я голос из подливки.
— Мне в голову не могло прийти, что у нас в холодильнике есть в запасе какие-то лекарства! — воскликнула Нора. — Мы ведь все патологически здоровы. Ну печень иногда шалит, но я сама обычно виновата, съем три куска торта с кремом…
— И что, мне теперь до утра тут сидеть? — безнадежно вздохнул я и добавил: — Очень противно.
— Ничего… — начала Нора, но тут в комнату, запыхавшись, влетела Лена.
— Вот, в ложку вылила, раскрывайте рот пошире.
— Ты мне? — осторожно поинтересовался я.
— Кому ж еще? — удивилась Ленка. — Болит у кого?
Понимая, что все обстоятельства складываются сегодня против меня, я молча проглотил лекарство.
В ту же секунду нестерпимая горечь разлилась по языку и достигла желудка. Рот мигом наполнился слюной, из глаз полились слезы.
Никогда до сих пор мне не приходилось глотать ничего подобного.
— О господи, — вырвалось из меня.
— Эк его колбасит, — с сочувствием произнесла Лена. — Болит так?
Я, с трудом ворочая онемевшим от лекарства языком, сказал:
— Очень горько, прямо жутко!
— Ну, бедняжка, — продолжала жалеть меня Лена, — ну-ка, заешьте сладеньким, желе у меня сегодня высший сорт, молочное, давайте кушайте!
Под носом у меня оказалась хрустальная креманка, набитая чем-то, больше всего похожим на холодец, только белого цвета.
— Скушайте кусочек, — гудела Лена, — сразу лучше станет.
Я неприхотлив в еде. В принципе могу съесть любой продукт, был бы он свежим. Есть два исключения. Первое — холодец. Тася, домработница Николетты и по совместительству моя няня, видя, что из ресторана приносят для гостей студень, всегда кривилась.
— Ни в коем случае не ешь, — шепотом предупреждала она меня.
— Почему? — один раз поинтересовался я.
— Вдруг туда желатин положили, — объяснила Тася, — знаешь, из чего его делают? Из костей дохлых животных.
Все, после этого я никогда не мог прикоснуться ни к чему дрожащему. Холодец, желе, пудинги… Эти лакомства я не могу даже видеть. Второй же продукт, который я на дух не переношу, — молоко.
И вот теперь мне предлагалось съесть блюдо, состоящее одновременно из двух отвратительных ингредиентов. Молочное желе! Хуже мог быть только стаканчик из картона.
— Кушайте скорей, — уговаривала меня Ленка, — вам понравится! Ну, открывайте рот, давайте, давайте. Сейчас хорошо станет! Боль пройдет, экий вы неловкий…
И она ткнула чайной ложечкой мне в губы. Я машинально повиновался приказу и, проклиная собственную мягкотелость и хорошее воспитание, принялся покорно глотать скользкие куски. Мне казалось, что в горло проскакивают лягушки. Одно было хорошо, онемевший от баралгина язык не ощущал никакого вкуса.
Нора молча наблюдала за происходящим.
— Ну как? — поинтересовалась Ленка. — Легче тебе?
— Скорей, — прошептал я, — скорей дайте тазик, тошнит!
Ленка схватила пустую тарелку.
— Держите.
В ту же секунду желе вернулось назад.
— Простите, — прошептал я, — не знаю, от чего это со мной, ей-богу, очень вкусно было!
— Главное, не двигайтесь, — испуганно велела Ленка, — сейчас уберу.
Мы с Норой вновь остались вдвоем.
— Может, ее за меновазином послать? — в задумчивости протянула хозяйка. — У нас его точно нет.