— Завтра прочитаем, что писали шестьдесят с лишним лет назад. Правда, интересно?
— Интересно. А ты уверена, что это та самая фотография?
— Да.
— Но почему она оказалась завалена мусором?
— Ну, для маскировки. — Оля задумалась, пытаясь разрешить эту загадку. Вскоре разумное объяснение было найдено. — Наверное, уже после войны на даче стали делать ремонт и случайно обнаружили тайник. Он показался строителям пустым — ведь фотография лежала на самом дне, под газетой, и ее запросто можно было не заметить. А потом горе–ремонтники, которым неохота было выносить строительный мусор, набили никому не нужный шкафчик обрывками обоев, штукатуркой и заклеили дверцу.
— Похоже на то, — зевая и потирая глаза кулаками откликнулась Катя. Теперь, когда фотография была найдена, девочке отчаянно захотелось спать, и от усталости она даже перестала бояться гнева Лидии Павловны. — Давай ложиться, Оля. Завтра во всем разберемся. Очень спать хочется.
— А с этим что мы будем делать? — спросила ее подружка и тоже зевнула — после завершения «операции» сон буквально валил с ног и ее.
— Ой! — стряхнула сон Катюша. — Это надо убрать до утра, обязательно! Как я могла забыть?! Но мы же не справимся с мусором — его слишком много. Что же нам теперь делать, Оленька?
— У тебя есть пакет?
Катя покопалась в тумбочке и протянула подружке полиэтиленовый пакет.
— Подойдет?
— Вполне. Иди сюда, будем вместе собирать, — позвала ее Оля, но, вспомнив об израненных руках Катюши, освободила подругу от этой повинности. — Ладно, сиди. Я сама все сделаю.
Но справиться с мусором без веника оказалось нелегкой задачей, Оле приходилось орудовать ладошками, сметая перемешанные с пылью обрывки обоев в пакет, и она здорово вымазалась, но пол принял если не первоначальный, то вполне приличный вид. Довольная результатами своей работы девочка даже пошутила, сказав Кате, что приходится собственными руками заметать следы преступления.
— Не смешно. Тебе–то что: выгонят из санатория, и ладно, а Лидия Павловна моя тетя — она меня всю оставшуюся жизнь пилить будет.
— Ладно, Кать, не раскисай — главное, мы нашли фотографию. Представляешь, как будет радоваться тетушка Соколова, увидев лица своих родственников? Ведь других снимков у нее наверняка не сохранилось. Сейчас я мусор вынесу, и сразу спать. Утро вечера мудренее.
Взяв пакет в руки, Оля на цыпочках, стараясь никого не разбудить, направилась к запасному выходу, находящемуся в нескольких шагах от их комнаты. Обычно этой дверью пользовались нянечки. Когда они мыли пол, то
Наследство заморской тетушки
выплескивали грязную воду из двери прямо на росшую у крылечка траву. На пороге своей комнаты Оля остановилась, припомнив о скрипящих половицах, однажды уже помешавших ей воспользоваться этим маршрутом. Неужели придется вылезать в окно и на этот раз?
Подобная перспектива ее не вдохновляла. Вокруг было очень темно, и сама мысль о том, что придется спрыгнуть в этот мрак да еще с пакетом мусора в руке, вызывала страх даже у такой отчаянно храброй девочки, как Оля Ка–нарейкина. К счастью, тоскливое «пение» половиц немного заглушал скрип сосен, раскачивавшихся от внезапно налетевших порывов ветра. «Я осторожненько, — подумала девочка, крадучись по широким, давно не крашенным половицам. — К тому же старшие девочки, даже если и проснутся от скрипа, подумают, что это домовой по даче гуляет. А няня, может, ничего и не заметит — она глуховата на одно ухо».
Короткое путешествие завершилось благополучно. Не прошло и нескольких секунд, как Оля уже стояла у выхода из спального корпуса. Отодвинув щеколду, она вышла за дверь и сразу погрузилась в непроницаемую тьму. Превозмогая страх, она обогнула угол дома и высыпала мусор из пакета. Те два–три метра, которые отделяли ее от входа, она пробежала со скоростью света и, только очутившись в доме и закрыв дверь на щеколду, почувствовала себя в безопасности.
— Порядок, — сообщила Оля, войдя в комнату.
Катя даже не отреагировала. Она сидела на корточках у стены, пытаясь приклеить на место жалкие обрывки обоев. Делала она это почти в полной темноте, что явно не улучшало качества работы. «Впрочем, даже на ярком свету вряд ли удалось бы замаскировать расковырянную, ободранную стену.
— Скверненько.
— Что нам делать, Оля? Может, лучше сразу во всем сознаться тете Лиде? Утром все ей объясним.
— Нет, она нас не станет слушать.
Оля задумалась, рассеянно теребя кончик своей косички и созерцая маленькую, окутанную ночными сумерками комнатушку.
— Я знаю, что делать. Кать, помоги мне.
Выход оказался удивительно простым: девочки немного передвинули Олину кровать и закрыли ею изуродованный кусок обоев. Оля получше взбила подушку, прислонив ее к стене:
— Ну вот, а ты беспокоилась. Никто ничего не заметит. Жди подарок из Америки. А сейчас, Катюша, давай спать.
Яркое утреннее солнце, заглянувшее в комнату, разбудило Олю первой. Моментально вспомнив о событиях минувшей ночи, она протянула руку к тумбочке и достала фотографию. Нет, все случившееся не было сном или выдумкой — девочка держала в руках бесценный документ, запечатлевший счастливый миг жизни бывших владельцев старой дачи. Снимок хорошо сохранился — газета, под которой он лежал, защитила его от мусора и сырости. Жаль только, что Оля ухитрилась его порвать, но оторванный уголок совсем несложно приклеить.
Глядя на симпатичного глазастого мальчика с ямочками на щеках, совсем не похожего на Николая Петровича Соколова, она подумала, как меняются люди с годами, и, увы, не в лучшую сторону. Из такого крепкого жизнерадостного мальчика получился какой–то хилый мрачноватый мужчина. И куда делись его ямочки на щеках?
— Покажи, — потянулась к фотографии проснувшаяся Катя.
— Иди сюда, давай смотреть вместе. Катюша подошла к Оле и с опаской посмотрела на стену.
— Вроде бы незаметно, — удовлетворенно заметила она. — Здорово ты придумала закрыть ее кроватью. Главное — чтобы никто не отодвинул.
— А мы попросимся дежурить и будем сами мыть полы в своей комнате.
— Зоя Александровна нам не поверит — кто же добровольно станет напрашиваться на дежурство?
— Все–то ты усложняешь! Смотри на жизнь проще — пока все у нас идет отлично. Тебе не кажется, что Соколов стал совсем не таким, как в детстве?
— Сейчас посмотрим.
Катя уселась на кровать, и подружки стали рассматривать фотографию. Повернув фото, Оля увидела на обороте надпись выцветшими чернилами: «Семья Соколовых: Анна, Петр, Коленька и Ириша. Май, 1941 год».
— Правда не такой, — заявила Катя, едва взглянув на снимок. — Наверное, просто вырос и изменился.
— Нет, нет, Соколов совсем другой. Вот на мужчину в военной форме мальчик похож, наверное, это отец Коленьки, — показала Оля на летчика.