«А, ладно, – решила она. – Была не была».

– Когда начало просмотра? – спросила Аэлла.

– В девять.

Она бросила взгляд на часы – четверть девятого. Если на такси, то они успевают, только нужно уйти отсюда в течение десяти минут. А как же Люба?

– Должна приехать моя подруга, – неуверенно проговорила Аэлла. – Я с ней договорилась. И я не могу уехать, не дождавшись ее.

– Она едет на метро?

– Обещала на такси.

– Тогда мы расплачиваемся, одеваемся и ждем ее на улице, – решительно произнес Станислав. – Как только она появится, мы тут же пересаживаемся в мою машину и едем в Дом кино.

– Лучше в мою, – усмехнулась Аэлла.

– Как вы сказали?

– Я говорю, лучше сесть в мою машину, она больше.

– Но вы пили вино…

– Ах да, – спохватилась она, – вы имеете в виду бутылку? Я заказала для подруги, сама ни глотка не сделала. Но если вы боитесь, мы можем поехать каждый на своей тачке.

– Я боюсь только одного, – рассмеялся Станислав, – что вы по дороге передумаете и свернете в другую сторону. Вы с подругой уедете, а я опять останусь без спутников для похода в кино. Бросить здесь машину я не рискну, могут угнать.

Аэлла сделала знак официанту принести счет и расплатилась.

– Ну, пойдемте одеваться и ждать мою подругу. Так и быть, поедем на вашей машине, чтобы вы не боялись.

– А свою оставите здесь?

– Дорогой Станислав, я уже давно не в том положении, чтобы ходить в рестораны, где меня никто не знает, – улыбнулась она. – За моей машиной здесь присмотрят. А завтра я ее заберу.

– Зачем же завтра? – галантно произнес Станислав, подавая ей итальянский шелковый плащ с меховым воротником. – После фильма я доставлю вас сюда же, чтобы вы могли пересесть в свой кабриолет.

– Ну, спасибо, – Аэлла многозначительно улыбнулась.

Они вышли на улицу, минут через пять подъехало такси, из которого вышла Люба. Аэлла тут же подбежала к ней.

– Ты расплатилась?

– Конечно.

– Ну зачем? – Аэлла с досадой нахмурила брови. – Я же сказала, что оплачу такси. Сколько получилось?

– Аэлла, перестань. В другой раз заплатишь. И вообще, зачем ты меня ждешь на улице? Я бы нашла тебя в ресторане.

– Мы идем в кино, – торжественно объявила Аэлла. – Знакомьтесь: Люба, Станислав, можно просто Стас. Стас приглашает нас с тобой в Дом кино на новый американский фильм с Марлоном Брандо.

Люба вопросительно посмотрела на Аэллу, и та слегка улыбнулась, нежно и печально, дескать, все в порядке, будем снимать депрессию при помощи волшебной силы искусства.

– Ну что ж, отлично. – сказала Люба, хотя особой радости в ее голосе Аэлла не услышала.

Они сели в новенькие сверкающие «Жигули» Станислава и поехали в сторону метро «Белорусская». Всю дорогу Стас развлекал подруг байками из жизни мира кино.

– Стас, вы чем, собственно, занимаетесь? – спросила Аэлла, сидящая рядом с ним на переднем сиденье. – Откуда вы все это знаете? Вы что, актер?

– Кто? Я? – Он от души расхохотался. – Да боже сохрани! Никогда им не был и никогда не хотел стать. Я всего лишь администратор на кинопроизводстве, работаю на «Мосфильме». А вы кем работаете?

– Я – врач, – скромно заявила Аэлла, – а Люба у нас экономист.

– И конечно, вы обе замужем, – Стас изобразил грусть. – Такие красивые женщины просто не могут быть свободны.

– Люба действительно занята, у нее муж и двое детей.

– А вы?

– Стас! – с упреком воскликнула Аэлла. – Где ваша деликатность? Откуда такой натиск?

– Прошу прощения, – покаянно сказал он. – Вот мы и приехали. И даже не опоздали.

Он попросил Аэллу и Любу подождать на улице, зашел внутрь и через очень короткое время вышел с пропусками в руке.

– Пойдемте.

Фильм оказался хорошим, красочным, динамичным, с прекрасным сценарием и талантливой режиссурой, и Аэлла получила огромное удовольствие. После сеанса, когда вышли на улицу, Стас спросил:

– Командуйте, дамы, в каком порядке вас развозить. Сначала отвозим Любу домой, потом едем за вашей машиной, или наоборот?

Аэлле очень хотелось сначала отвезти Любу, чтобы потом остаться со Стасом наедине, пока они будут добираться до ресторана, где стояла ее машина, но она понимала, что это глупо: ресторан находился явно ближе.

– На ваше усмотрение, – коротко ответила она.

– Не надо меня отвозить, я сама доберусь, – запротестовала Люба.

Стас принялся ее уговаривать, но все было бесполезно. Аэлла поняла, что Люба правильно оценила ситуацию и решила не мешать.

– В таком случае я поймаю тебе машину и сама за нее заплачу, – категорично заявила Аэлла.

Она выскочила на проезжую часть и подняла руку. Почти сразу же рядом с ней затормозила машина, раздолбанный старенький «Москвич», водитель которого согласился ехать на Юго-Запад. Аэлла заплатила ему, и Люба уехала.

На обратном пути до ресторана Стас продолжал потчевать Аэллу историями из жизни знаменитостей, и ей пришлось признать, что новый знакомый, пожалуй, не врет, он действительно связан с миром кино: многие из этих историй были Аэлле хорошо знакомы, потому что в мире театра и кино у нее самой было предостаточно знакомых, которые любили посплетничать. Однако, к ее большому удивлению, в поведении Стаса не было ни малейшего намека на флирт или на попытку ухаживать. Он больше не возвращался к вопросу о том, свободна ли она, не предлагал встретиться еще раз и не попросил телефон. Просто довез ее до ресторана, проводил до машины, поцеловал ручку и уехал, оставив Аэллу Александриди в полной растерянности.

* * *

Отъехав от ресторана, человек, назвавшийся Стасом, с облегчением вздохнул. Он следил за Родиславом Романовым от самого дома, видел, что тот встретился с Лизой и повез ее в ресторан. А в ресторане этот человек случайно заметил ту женщину, которую уже видел раньше: она как-то выходила вместе с женой Родислава из дома, где жили Романовы. Человек не был уверен в своей зрительной памяти, боялся, что ошибся, обознался, поэтому, когда красивая черноволосая женщина вышла в вестибюль позвонить, он постарался подойти поближе и встать так, чтобы слышать каждое слово. Ему удалось не только расслышать каждое слово, но даже увидеть номер, который она набирала, и он понял, что женщина звонит Любови Николаевне, жене Романова. Замысел ее был совершенно очевиден, и мужчина понимал, что должно произойти. Но допустить этого он не мог.