— Это не имеет значения, Баллокс, — сказал я. — У нас у всех одна задача: зажечь на табло надпись: «Не виновна». А как мы этого добьемся…
Заканчивать фразу не было необходимости. По выражению ее лица я понял, что она по-прежнему испытывает трудности с усвоением внеклассных уроков. Я снова повернулся к Циско:
— Так кто подкинул нам письмо?
— Этого я не знаю, — ответил он. — Сомневаюсь, что это был Васкес. Слишком уж удивленно и сердито он звучал. Наверное, кто-то из офиса федерального прокурора.
С этим я был согласен.
— Может, сам Лэттимор. Если нам повезет вытащить Оппарицио на свидетельское место, это может реально помочь федералам подловить его на каком-нибудь данном под присягой показании.
Циско кивнул. Такая вероятность была ничем не хуже других. Я продолжил:
— Циско, в эсэмэске, которую ты послал мне в суд, говорилось, что у тебя есть и еще какая-то, не имеющая отношения к процессу информация, которую ты хочешь мне сообщить.
— Скорее, показать. Когда закончим, нужно будет кое-куда проехаться.
— Куда?
— Лучше я тебе просто покажу.
По тому, как окаменело его лицо, я догадался, что он не хочет говорить об этом в присутствии Баллокс. Не важно, что она была уже заслужившим доверие членом команды. Я понял его послание и снова обратился к ней:
— Баллокс, вы хотели что-то сказать, когда я вошел?
— Э-э… нет, я только хотела поговорить о своем выступлении в качестве свидетеля. Но у нас впереди еще есть несколько дней, думаю, с этим можно подождать.
— Вы уверены? Я могу поговорить и сейчас.
— Нет, поезжайте с Циско. Может, завтра найдется минутка.
Я мог определенно сказать, что ее что-то смутило в нашем разговоре, но решил пока не заострять на этом внимания и встал из-за стола. Я сочувствовал ей, но не настолько. Легко задавить в себе идеализм не удается никому.
30
Я вел «линкольн», поскольку Циско приехал на работу на мотоцикле. Мы ехали на север по бульвару Ван-Нуйс.
— Это касается Лайзиного мужа? — спросил я его. — Ты его нашел?
— Гм-м… нет, не в этом дело. Это касается тех двух парней, которые напали на тебя, босс.
— Парней, которые на меня напали? Ты связываешь их нападение с Оппарицио?
— На первый вопрос ответ да, на второй — нет.
— Тогда кто же, черт побери, их на меня наслал?
— Герб Дэл.
— Что?! Врешь.
— Если бы.
Я посмотрел на своего дознавателя, которому доверял безоговорочно, но не видел никакой логики в том, что Дэл натравил на меня двух громил. Да, мы ссорились с ним из-за прав на кино и денег, но как в этом смысле могли ему помочь мои сломанные ребра и скрученные яйца? Ко времени нападения я только-только узнал о том, что он заключил сделку с Макрейнолдсом. Меня избили раньше, чем я успел начать действовать.
— Лучше бы тебе мне все объяснить, Циско.
— На самом деле я пока еще не могу этого сделать. Потому-то мы сейчас туда и едем.
— Тогда скажи, что, собственно, происходит? У меня ведь процесс в разгаре.
— Ладно. Ты сказал, что не доверяешь Дэлу, и велел его прощупать. Я этим занялся и поручил двум своим парням последить за ним.
— Под «своими парнями» ты подразумеваешь «Ангелов дорог»?
— Именно.
Когда-то давно, еще до того, как он женился на Лорне, Циско гонял с «Ангелами дорог» — мотоклубом, занимающим место в байкерской иерархии где-то между «Ангелами ада» и «Клоунами-храмовниками». Ему удалось прекратить свое членство в клубе, не влипнув ни в какую уголовщину, и теперь он поддерживал с бывшими товарищами приятельские отношения. В течение долгого времени их поддерживал и я, служа чем-то вроде домашнего адвоката и улаживая их всевозможные конфликты, связанные с нарушениями правил дорожного движения, уличными драками и наркотиками. Тогда-то я и познакомился с Циско. Он отвечал за безопасность в клубе, и я начал использовать его для расследований по уголовным делам, которые вел. Все это было уже историей.
Не раз за эти годы Циско привлекал «Ангелов дорог» мне в помощь. Я даже был обязан им безопасностью своей семьи, когда занимался делом Луиса Рулета. Так что для меня не было сюрпризом, что он снова прибег к их услугам, вот только меня не поставил в известность.
— Почему ты мне не сказал?
— Не хотел осложнять тебе жизнь. У тебя и так много забот с этим делом. Решил сам разобраться с подонками, которые тебя потрепали.
Под «потрепали» он имел в виду — не только физически. Он держал меня в неведении, потому что знал: психологические травмы порой бывают куда хуже физических, и не хотел, чтобы я отвлекался от работы и озирался в страхе по сторонам.
— Ладно, я понял, — сказал я.
Циско сунул руку в карман своей черной кожаной байкерской куртки, достал сложенную фотографию и протянул мне. Лишь остановившись перед светофором на улице Роско, я взял и развернул ее. На снимке был изображен Герб Дэл, садящийся в машину с двумя бандитами в черных перчатках, теми самыми, которые столь профессионально уложили меня на лопатки в гараже Дома победы.
— Узнаешь их? — спросил Циско.
— Да, это они, — ответил я, и гнев заклокотал у меня в горле. — Сволочь Дэл, ну, теперь я дам ему такого пинка под зад!..
— Может быть. Здесь поверни налево, мы едем на базу.
Я посмотрел налево и, как только светофор переключился на зеленый свет, втиснул машину в узенький переулок, по которому мы направились строго на запад — пришлось опустить козырек, так как солнце било теперь прямо в глаза. «Базой» Циско называл дом, где на территории пивоваренного завода, по ту сторону автострады 405, располагался клуб «Ангелов дорог». Давненько я там не бывал.
— Когда был сделан этот снимок? — спросил я.
— Когда ты лежал в больнице. Они не…
— И ты молчал с тех самых пор?!
— Расслабься. Я ведь не каждый день встречался со своими парнями. А они тоже не знали, что тебя исколошматили и ты попал в больницу. Так что, увидев Дэла с этими ребятами, они просто сделали несколько снимков, но почти месяц их не распечатывали и мне не показывали. Да, черт бы их за это побрал, но ведь они не профи. И к тому же ленивы. Так что ответственность на мне. Хочешь кого-нибудь винить — вини меня. Я впервые увидел этот снимок вчера вечером. А еще мои парни сообщили, что Дэл передал своим громилам плотный свиток денег — правда, это в кадр не попало. Так что, думаю, здесь все ясно. Это он нанял их отделать тебя, Мик.
— Сукин сын!
Меня охватило чувство такой же беспомощности, как тогда, когда один из подонков завел мне руки за спину и держал, пока другой охаживал меня своими кожаными кулаками. У меня даже голова вспотела, а в ребрах и мошонке воспоминание снова вызвало боль.