Марк набрал номер.
– Пикленд Партридж Три. Соедините меня с полицией.
Затем он забрался на стену и посмотрел вниз на ферму «Рингхэмский хребет». И увидел, что полиция уже там.
Уоррен Лич не потрудился уйти из кухни после того, как мальчики покинули дом. Выстрел ружья раздробил основание его черепа, и тело, упав с кресла на пол, так и осталось лежать посреди разбросанных остатков еды и сваленного в кучу грязного белья. На цепи у задней двери неистово лаяла собака, которую до сумасшествия довело появление такого количества чужих людей. Никто не отважился пройти мимо нее, и уже прозвучало предложение вызвать ветеринарную службу.
Когда Бен Купер въехал во двор, там рядом с красным пикапом, разговаривая с Тоддом Уининком, стоял мужчина средних лет, в джинсах и твидовой куртке. Это был фермер из долины, которому Лич позвонил сегодня днем и попросил подоить коров.
– Значит, вот какой выход он выбрал, – произнес фермер. – Не скажу, что удивлен. Не он первый, не он последний. Хотя некоторые предпочитают уйти, гм, чисто.
Когда Купер заглянул на кухню, он понял, почему речь идет о чистоте, – сюда это слово никак не подходило. Он стоял у самой двери, стараясь ненароком не зайти внутрь. На захламленном кухонном столе лежал белый конверт – официальный конверт, с четко пропечатанным адресом. В отличие от остальных, неоткрытых, в которых явно находились счета, этот конверт Лич открыл ножом, оставив в углу жирное масляное пятно. Куперу не нужно было заглядывать внутрь конверта. Он догадался, что там лежит уведомление для мистера Уоррена Лича о том, что он нарушил закон об огнестрельном оружии от 1986 года и на основании этого возбуждено уголовное дело.
Купер не мог не задать себе страшный вопрос: можно ли было предотвратить эту трагедию? После посещения Ивонны Лич полиция связалась с социальной службой, но это касалось детей, Уилла и Дагги. А кого касалась судьба их отца? Уоррен Лич нуждался в помощи, как никто другой. Доказательства этому брызгами разлетелись по полу и стенам.
Через несколько минут раздался телефонный звонок, и Купер почувствовал себя по-настоящему счастливым человеком, когда ему предоставилась возможность вместе с Уининком уйти с фермы, чтобы встретиться на холме с молодым смотрителем, Марком Рупером.
Марк сегодня выглядел даже моложе, чем обычно. И не потому, что у него было побитое и опухшее лицо. Под синяками он казался бледным и потерянным – совсем еще мальчишка, ждущий, что кто-то из взрослых скажет ему, что делать.
– Вы уверены, что это она? – спросил Купер.
– Уверен.
Купер не сомневался в наблюдательности Марка. Придется вызвать Диану Фрай.
Когда Диана Фрай добралась до Рингхэма, день уже клонился к вечеру, и настроение у нее было плохое. Проезжая мимо фермы, она видела другие машины, припарковавшиеся на холме.
– Где она? – спросила Диана, заметив в тени деревьев Купера и Уининка.
Купер нагнулся к окну ее машины.
– Она здесь. – Он сделал широкий жест, от которого Диана просто пришла в ярость.
– На пустоши?
Фрай вышла из машины, чтобы размять ногу. Больное колено начинало распухать. Ей бы сидеть сейчас дома с привязанным к ноге пакетом замороженных овощей – если, конечно, таковой найдется у нее в морозилке. Она с трудом проковыляла по каменистому склону, чтобы взглянуть на плато. До Верхнего карьера отсюда было не больше полумили.
– Где она конкретно?
– Рядом с Кошачьими Камнями – там, где на нее напали, – ответил Купер. – Марк Рупер сообщил, что видел ее там несколько часов назад. Она отказывается спускаться. Мы только что обсуждали, не арестовать ли ее ради ее же собственной безопасности.
– То есть?
– Нельзя ей здесь оставаться. Опасно. Что если на нее нападет наш убийца? Великолепный исход дела, а?
– Ну, это вряд ли.
Купер только покачал головой, когда Диана накинула свою кожаную куртку.
– Ладно, я пойду с тобой.
– Не трудись, – сказала она.
Фрай, на ходу поправляя куртку, размашисто зашагала мимо говорившего по рации констебля к тропинке. Купер и Уининк проводили ее взглядами, и Тодд с недоуменным видом повернулся к товарищу.
– Бен?
– Подгони машину, – сказал Купер.
– Куда поедем?
– Давай еще раз переговорим с Марком Рупером.
– Зачем?
– Хочу слегка развлечься.
– Но…
Купер скрипнул зубами.
– Ты займешься машиной или нет?
– Господи, – пробормотал Уининк, – я всегда считал, что только у женщин бывают критические дни.
Марк в красной шерстяной куртке сидел на земле. В руках он держал молоток, с помощью которого Оуэн чинил стену. Время от времени он с силой бил заостренным краем молотка по земле и разглядывал форму получившейся выемки.
– Так эта стена закончена? – спросил Купер.
– Я думал, что да, – сказал Марк. – Но вот посмотрите сюда.
Молодой смотритель указал на недавно отремонтированную часть стены. Камни неровно торчали из нее, некоторые почти выпали, и под ними виднелся высохший раствор, который осыпался, словно зерно из порванного мешка.
– Как это получилось?
– Слабый камень, – объяснил Марк. – Один-единственный слабый камень. Он раскрошился под весом и уронил все камни над собой. Наверное, Оуэн не заметил, когда закладывал им дыру. Он говорит, что у каждого камня своя роль. Дашь слабинку, и все рухнет.
– Досадно. – Купер пристально разглядывал лицо молодого смотрителя. – Марк, откуда у вас эти синяки?
Марк снова дотронулся до лица.
– Поскользнулся и упал прямо на камни лицом. Заживет.
– Точно?
– Конечно.
– Марк, а вы когда-нибудь слышали от Оуэна о детях?
Смотритель отвернулся.
– Не часто. Он любил пошутить: «Дети? Я их люблю. Но не смог бы съесть больше одного».
Купер кивнул, разглядев что-то свое за старой шуткой.
– А вы работаете со школьниками?
– Да, сейчас это входит в наши обязанности. Считается, что, если мы будем рассказывать детям о своей работе, это будет воспитывать в них уважение к Пик-парку и они станут бережно относиться к нему. Но это все теория. Оуэн говорит, что визит в школу просто дает возможность деткам вылить всю издевку на тебя сразу, вместо того чтобы делать это постепенно в будущем.
– Да, я понимаю, о чем речь. Но у Оуэна ведь нет детей, верно?
– Оуэн хороший мужик, – сказал Марк.
Тодд Уининк все больше и больше терял терпение. К чему все эти разговоры?! Наконец он пнул стену и стал смотреть, как из-под камней посыпался засохший раствор.