— Хотите к нам присоединиться? Весь день один за рулем, за едой тоже один, нужна же вам компания! — В ее тоне не было и тени иронии.
Бедняга растерялся.
— У меня одна просьба: хватит глазеть на мою грудь, моему другу это неприятно. Уверена, вашей жене это бы тоже не понравилось. — Она указала подбородком на обручальное кольцо у него на пальце.
Дальнобойщик расплатился и вышел. Сьюзи опять уселась напротив Эндрю.
— Знаете, с чем у вас, мужчин, проблема? Со словарным запасом!
— Тут через дорогу мотель, лучше переночуем там, — предложил Эндрю.
— А рядом с мотелем бар, верно? — Сьюзи повернулась к окну. — Думаете засесть там, когда я усну?
— Не исключено. Вам-то что?
— Мне — ничего. Просто противно смотреть на ваши трясущиеся руки.
Официантка поставила перед Эндрю его заказ. Он передвинул тарелку на середину стола.
— Если вы поедите, то я сегодня вечером не выпью ни капли.
Сьюзи взглянула на него, взяла вилку, разделила стопку блинов надвое и налила в тарелку кленового сиропа.
— Шрун-Лейк в тридцати милях отсюда, — сказала она. — Приедем туда — и что?
— Сам не знаю. Разберемся завтра.
* * *
Насытившись, Эндрю направился в туалет. Как только он отвернулся, Сьюзи схватила свой мобильник.
— Куда ты подевалась? Я ищу тебя уже два дня.
— Гуляю, — ответила Сьюзи.
— У тебя неприятности?
— Вы слыхали что-нибудь об острове, куда ездила время от времени моя бабушка?
Кнопф смолчал.
— Надо понимать это как «да»?
— Не вздумай туда отправиться, — выдавил Кнопф.
— Что еще вы от меня скрывали?
— Только то, что может причинить тебе вред.
— А что может причинить мне вред, Кнопф?
— Утрата иллюзий. Они были твоей колыбельной в детстве, но как тебя за это упрекать, при твоем-то одиночестве!
— Вы на что-то намекаете?
— Твоей героиней была Лилиан, ты сочиняла ее историю, слушая бредни своей матери. Мне очень жаль, Сьюзи, но Лилиан была совсем не такой, какой ты ее себе выдумала.
— Можете не ходить вокруг да около, Кнопф, я давно выросла.
— Лили обманывала твоего деда! — выпалил Кнопф.
— Он об этом знал?
— Знал, разумеется, но закрывал на это глаза. Он слишком ее любил, чтобы рискнуть ее потерять.
— Я вам не верю.
— Как хочешь. Все равно ты скоро сама откроешь правду. Полагаю, вы уже на пути к озеру.
Настала очередь Сьюзи задержать дыхание.
— Когда доберетесь до Шруна, обратитесь к хозяину магазинчика — он там один. Дальше поступайте по своему усмотрению. Позволь только дать совет, идущий от самого сердца: лучше разворачивайтесь и поезжайте обратно.
— Почему?
— Потому что ты не такая крепкая, как воображаешь. Ты слишком цепляешься за иллюзии.
— Кто был ее любовником? — спросила она сквозь стиснутые зубы.
Но Кнопф уже бросил трубку.
Эндрю ждал, опершись об автомат с сигаретами, пока Сьюзи спрячет телефон.
* * *
Повесив трубку, Кнопф заложил руки за голову.
— Будет когда-нибудь такая ночь, когда нас ни разу не побеспокоят? — раздался голос с соседней подушки.
— Спи, уже поздно.
— А ты будешь мучиться бессонницей? Ты бы себя видел! Что тебя гложет?
— Ничего, просто устал.
— Это она?
— Да.
— Ты на нее зол?
— Даже не знаю. По-разному.
— Еще чего ты не знаешь? — Друг мягко сжал его руку.
— Я не знаю, где истина, Стэн.
— Сколько я тебя знаю, эта семейка портит тебе жизнь. А ведь мы вместе давно, почти сорок лет. Когда наступит развязка, если, конечно, эта история вообще когда-нибудь закончится, я вздохну с облегчением.
— Мое давнее обещание — вот что отравляет нам существование.
— Ты дал это обещание потому, что был молод и неравнодушен к сенатору. А еще потому, что у нас не было детей и что ты взялся играть чужую роль. Сколько раз я тебя предостерегал? Ты не можешь и дальше вести двойную игру. Рано или поздно это тебя погубит.
— Чего мне бояться, в моем-то возрасте? И не болтай глупостей: я просто восхищался Уокером, он был моим наставником.
— Если бы только это… Ну что, гасим свет? — спросил Стэнли.
* * *
— Надеюсь, я отсутствовал не очень долго, — спросил Эндрю, садясь.
— Нет, я любовалась снежинками. Это как огонь в камине: никогда не надоедает на них смотреть.
Официантка подлила им кофе. Эндрю прочел имя на табличке у нее на груди и спросил:
— Что скажете о мотеле напротив, Анита?
Аните шел седьмой десяток, накладные ресницы у нее были длинные, как у восковой куклы, губы густо намазаны ярко-красной помадой, румяна на щеках только подчеркивали глубокие морщины, прорезанные скучной жизнью при кухне придорожного ресторана на окраине штата.
— Вы из Нью-Йорка? — спросила она, громко чавкая жевательной резинкой. — Была там однажды, как же! Таймс-сквер, Бродвей — шик, ничего не скажешь! Часами там бродила, так задирала голову на небоскребы, что чуть шею не свернула. Какой ужас с этими башнями-близнецами, надо же! Я на них поднималась, прямо сердце болит, стоит только подумать… Это кем же надо быть, чтобы такое натворить?!
— Даже не знаю, кем надо быть! — подхватил Эндрю.
— Когда укокошили этого подонка, мы тут все плакали от радости. Представляю, какой праздник вы устроили по этому случаю у себя на Бродвее!
— Жаль, меня там тогда не было, — сказал Эндрю со вздохом.
— Да уж, не повезло. Мы с мужем решили отметить там мое семидесятилетие. К счастью, это еще не скоро, пока рано паковать чемоданы.
— Так что скажете о мотеле, Анита?
— Чистенький, это уже неплохо. Но, конечно, не Копакабана, для свадебного путешествия с такой красоткой не подойдет. — Голос у официантки был пронзительный, неприятный. — Милях в двадцати отсюда есть «Холидей Инн», он будет пошикарней, но в такую погоду я бы поостереглась ехать дальше. Когда есть любовь, все, что нужно, — хорошая подушка. Принести вам что-нибудь еще? Кухня скоро закроется.
Эндрю дал ей двадцать долларов, поблагодарил за деликатность — комплимент, который она приняла всерьез, — и жестом отказался от сдачи.
— Скажете хозяину, что это я вас прислала, он сделает вам скидку. Попросите номер с окнами во двор, иначе вас разбудят грузовики, их здесь поутру полным-полно, грохот стоит, как на полигоне!